make femme!
Текст для ~BlackStar~ по заявкеОриджинал (постапокалиптика, можно помрачнее)
Daria, Дарья/Джейн.
Rizzoli&Isles. Риззоли/Айлз. Упомяните черепаху - я буду счастлива.
Michiko to Hatchin.
все максимум до R, ниже можно, юст - люблю.
необязательно, но можно: устоявшиеся пары, повседневность, необходимость сделать выбор, принять важное решение.
нет флаффу, педофилии, чен-слэшу, дикому БДСму, тройничкам.
Название: Теория адаптации
Автор: Капитанова Надежда
Бета: Турмалин
Фандом: ориджинал
Рейтинг: PG-13
Жанр: постапокалипсис
Размер: около 13 000
От автора: Помрачнее не вышло, покороче тоже. Надеюсь, у заказчика хватит терпения дочитать это до конца.
читать дальшеКогда стрелки часов сошлись на двенадцати, Хелен постучала в дверь и сразу же открыла ее. Взгляду женщины открылся небольшой квадратный кабинет с одним окном, у которого сидел за столом майор Фиггинс.
- Мне говорили, что вы точны как часы, доктор Коллинз, но не говорили, что настолько. – Хелен показалось, что майор говорит это без всякого сарказма. – Добро пожаловать на базу. Вы можете называть меня Генри, если хотите.
Майор улыбнулся и вышел из-за стола, и Хелен наконец-то смогла разглядеть его полностью. Он был еще выше, чем казался, когда сидел, поэтому ему хватило пары размашистых быстрых шагов, чтобы оказаться рядом с Хелен. Он протянул ей руку, и она пожала ее, ощутив ладонью грубую мозолистую кожу.
- Спасибо, – ответила она, глядя прямо ему в глаза. – Но я предпочту следовать протоколу, майор.
Тот на мгновение прищурился и усилил нажим ладони, но тут же расслабился и улыбнулся.
- Вы крепкий орешек, доктор Коллинз! Можно, по крайней мере, называть вас по имени? У нас, несмотря на правила, не слишком соблюдается протокол.
Хелен аккуратно вынула свою руку из цепких пальцев Фиггинса и кивнула.
- Можно.
- Вот и отлично! – Фиггинс улыбался широко и вроде даже искренне, но Хелен эта улыбка все равно напомнила волчий оскал. – Садитесь, Хелен, будем разговаривать.
Не дожидаясь ответа, он уселся обратно в свое кресло, и Хелен ничего не оставалось, как опуститься на стул для посетителей. Солнце светило ей в глаза, и, ерзая на стуле, чтобы найти удобное положение, она чувствовала себя чужой и страшно одинокой в этом месте.
- Я рад, что вы приехали к нам, Хелен. Наш предыдущий врач, доктор Маккейн, работал на базе почти пятнадцать лет. Он был опытный старикан и всегда знал, когда нужно прятаться. Но в последний раз почему-то замешкался. Знаете, – он наклонился к Хелен, – другие даже не стали его есть. Он был слишком старый для них, слишком жилистый и невкусный. Поэтому они просто выпустили ему кишки и оставили умирать недалеко от стены.
Его прозрачные голубые глаза не отрываясь следили за реакцией Хелен. Ей не составило труда сохранить непроницаемое выражение лица. Если майор думал ее запугать своими рассказами, то у него это не вышло. Хелен повидала и не такое во время своих скитаний по городу. Тогда она чудом спаслась от других. Чудо звали Ниной Гришэм.
Фиггинс откинулся в кресле и сцепил длинные пальцы в замок. Хелен поморщилась от того, что ей в лицо снова ударил свет.
- Почему вы попросились на базу, Хелен? – он смотрел на нее испытующе, слегка наклонив голову к левому плечу. – Судя по вашим бумагам, вы провели все время после катастрофы в Бункере. Почему вы неожиданно свернули научную работу там и попросили перевести вас врачом на какую-либо из баз?
- Это имеет значение? – Хелен приподняла бровь. – Почему вы отвергаете мысль, что мне просто надоело работать под землей, и я решила посмотреть, как изменился мир за это время?
Фиггинс расхохотался.
- Хелен, я бы поверил, если бы так поступил идиот или тот, у кого ветер в голове, как у нашего Данте. Но вы определенно ни то ни другое. Можно мне услышать более правдоподобную версию?
- Я психолог, как вы могли прочесть в моем деле, – медленно произнесла Хелен. – Все эти годы я изучала психологию других. Но у нас были лишь редкие образцы, и те быстро умирали. Мне удалось установить, что в неволе они ведут себе совсем не так, как снаружи, так что теперь я хочу понаблюдать за ними в естественной среде.
- В таком случае вы выбрали верное место, Хелен. Всего в паре километров у нас отличнейший огромный поселок этих выродков. Несколько тысяч других. Можете даже сходить туда на экскурсию. – Он понизил голос. – Только постарайтесь не закончить как доктор Маккейн.
- Я постараюсь, майор, – кивнула Хелен.
- Вот и славно! – Фиггинс расплылся в улыбке. – Мы освободили вам комнату при медпункте. Она довольно уютная, я надеюсь, что вы будете довольны. Вас проводить?
- Мне бы не хотелось отвлекать вас от работы, майор. Будет лучше, если вы просто объясните мне, как туда пройти. Сомневаюсь, что здесь можно заблудиться.
Хелен встала со стула. Майор тоже вскочил со своего места, но она выразительно посмотрела на него, и он сел обратно.
- Сейчас выйдете и сразу поверните налево. Здание рядом со вторым бараком. Там красный крест на двери, не ошибетесь.
- Спасибо, майор. До свиданья! – Хелен дежурно улыбнулась, развернулась и вышла за дверь.
За дверью штаба Хелен расправила плечи и глубоко вдохнула. Чуть щурясь от солнца, заливавшего собой однообразно-серое пространство, она медленно оглядела базу слева направо. И уже закончив поворачивать голову, встретила насмешливый взгляд мужчины, которого не заметила сразу. Он стоял в нескольких шагах от крыльца, прислонившись к стене как раз в том месте, где на нее падала тень от соседнего здания. Эта тень и скрыла его сначала. Теперь он, не отрывая лопаток от стены, подался вперед, и Хелен могла видеть его простоватое веснушчатое лицо и смеющиеся глаза.
- Так это вы наш новый доктор? – мужчина шагнул навстречу Хелен и смотрел, слегка прищурившись, как она спускается к нему с крыльца. Он был всего на полголовы выше нее, так что общаться с ним ей было намного комфортнее, чем с майором. Неуставная бейсболка, некогда красная, но теперь сильно полинявшая, с логотипом какого-то спортивного клуба, опознать который сейчас не было никакой возможности, оставляла на виду коротко стриженые волосы непонятно-серого цвета. Серая футболка открывала слабо загорелые руки, на которых Хелен заметила шрамы, как старые, так и довольно свежие. Только камуфляжные штаны и берцы делали мужчину похожим на остальных жителей базы.
- Да, это я, – коротко ответила Хелен, смотря ему в глаза. – Доктор Хелен Коллинз к вашим услугам.
Он расхохотался.
- Будьте поосторожней с такими заявлениями, док! Сами догадываетесь, наверно, каких услуг от вас могут потребовать на базе, куда женщины-то редко заглядывают. – Он резко посерьезнел. – Меня зовут Данте, и я обещаюсь не воспользоваться вашим предложением. Ну, по крайней мере, пока вы не сделаете его повторно. – Он ухмыльнулся и опустил пониже козырек бейсболки.
- Я вовсе не имела в виду ничего такого! – начала оправдываться Хелен, но поняла по его улыбке, что этого он и добивался. – Данте – это ваше имя?
- Или фамилия, – кивнул он. – А может быть, прозвище. Или кличка любимой собаки. Кто знает? – мужчина пожал плечами.
- Я вас не понимаю, – удивленно взглянула на него Хелен. – Я вижу у вас на шее жетон, там должно быть ваше имя и звание. Можно взглянуть?
Данте беспрекословно вытащил жетон за цепочку из-под футболки и протянул ей. Там было написано только одно слово: «Данте». И еще «А+». Хелен смотрела на эти две строчки несколько секунд, а потом отпустила жетон.
- Он подарочный, – пояснил Данте. – Я не военный.
- А разве не военные служат на базах? Мне казалось, что все добровольцы пошли в охрану резерваций.
- В самом начале, когда было ни черта не понятно, и никто не знал, что делать, на базы брали добровольцев. Нас здесь было трое в свое время. Двое погибли во время одного из первых нападений. Меня в очередной раз спасла моя малышка. Так что теперь я здесь единственный не вхожу в армию Соединенных Штатов.
- Малышка? – подняла бровь Хелен.
- Да, моя Бетси. Я вас как-нибудь обязательно познакомлю, – пообещал Данте.
Он показался Хелен большим чудаком, но чудак не выжил бы на базе после стольких нападений. Да и проскальзывающая во взгляде хитреца выдавала его.
- Пойдемте, – положил он руку ей на плечо. – Провожу вас до медпункта. Заодно и поговорим по дороге.
Хелен дернула плечом, чтобы стряхнуть его руку, но он разгадал ее маневр и убрал руку раньше.
- Не волнуйтесь, док, я же обещал. – Данте ухмыльнулся и пошел вперед, не оборачиваясь. Хелен ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. Она ускорила шаг и через пару метров нагнала его.
- Что вы хотите узнать, док? – спросил он без предисловий.
- Расскажите мне про майора, – неожиданно для себя попросила Хелен.
- Что, он успел вас обаять? – Данте оглянулся на нее. – Я бы не советовал. Он командует базой не первый год, и не пользуется большим уважением среди солдат.
- Почему тогда его не снимут с должности? – поинтересовалась Хелен, которой майор тоже не слишком понравился. – После катастрофы разрешено ведь при необходимости переизбирать руководство.
- Разве что на бумаге. Солдаты привыкли жить по старым законам. В конце концов, Фиггинс не так уж плох как командир. Раньше, при полковнике Болде, который командовал базой до и после катастрофы, он был интендантом. У него и сейчас лучше всего выходит заведовать ресурсами, и материальными, и человеческими. Он нас всех устраивает. Как командир. Но, – Данте повернулся и посмотрел на нее, – не как человек. Вы мне симпатичны, док, и я бы не хотел, чтобы с вами что-то случилось. Наш майор может быть опасен, так что лучше с ним не связывайтесь.
- Не буду, – согласилась Хелен и тут же поняла, что это прозвучало совсем по-детски. Данте улыбнулся, отчего его веснушчатое лицо стало выглядеть моложе.
- Хорошая девочка, – проговорил он родительским тоном и потянулся погладить ее по голове. Хелен увернулась, но не могла не рассмеяться. Новый знакомый ей определенно нравился больше, чем Фиггинс.
- Майор сказал мне, что у вас «ветер в голове», – выдала Хелен единственные имеющиеся у нее сведения о нем.
- Наверно, так оно и есть, раз майор сказал, – пожал плечами Данте. – В конце концов, кому в этой пустыне повредит глоток свежего ветра?
Хелен оставила его вопрос без ответа.
- Вот мы и пришли, – указал Данте на небольшое здание из того же серого бетона, что и вся база. Над его дверью красной краской был намалеван кривоватый, но вполне отчетливый крест. – Ваши вещи, я полагаю, уже там. Осваивайтесь. Может, в скором времени, у меня что-нибудь и заболит, – он ухмыльнулся.
- Лучше бы у вас ничего не болело, Данте, - улыбнулась Хелен в ответ. – Я уже плохо помню курс клинической медицины.
Данте приложил два пальца к козырьку бейсболки и отсалютовал ей. Он уже успел повернуться на пятках, но что-то вспомнил, и развернулся обратно.
- Если будут какие-то проблемы, скажите мне, док. Вряд ли кто-то посмеет тронуть нашего единственного врача, но все же стоит подстраховаться. Видите вон там за бараками гаражи?
Хелен кивнула, разглядев железные гаражные двери.
- Я там живу. Так что если что, бегите туда и зовите Данте. И даже если ничего не случится, все равно приходите. С машинами хорошо, но живые люди тоже иногда бывают интересны.
- Я обязательно загляну к вам, Данте, обещаю, – ответила Хелен и махнула ему на прощанье рукой. Данте довольно кивнул и пошел прямо к гаражам. Хелен несколько секунд смотрела ему вслед прежде чем зайти в медпункт.
Больше недели ушло у Хелен на то, чтобы разобраться с делами. Маккейн, может быть, был хорошим костоправом, но с бумажной работой у него отношения не сложились. Медбратьями здесь работали солдаты, выделяемые майором на краткий срок. Через неделю одного сменял второй, и они, разумеется, тоже никогда не вели медицинские карты. Поэтому сразу после того, как Хелен разложила свои собственные вещи в небольшой, но уютной комнате (Фиггинс не соврал), она принялась за разбор бумаг Маккейна.
Через два дня, когда она определила, какие медикаменты есть, а каких надо бы заказать со следующим вертолетом, Хелен попросила Фиггинса прислать всех служащих базы на медосмотр. Что ее удивило, майор сразу согласился, несмотря на то, что для этого нужно было прервать работу всех служб. В шесть утра Хелен приняла своего первого пациента. Когда солнце зашло, ей казалось, что у нее отваливаются руки, которые давно уже столько не писали. Согласно ее записям, на базе находилось семьдесят два человека, из них пятьдесят солдат, остальные – офицеры, механики, повара, и прочий обслуживающий персонал, который, разумеется, мог в минуту опасности взять в руки оружие.
Хелен казалось, что она не доползет до кровати самостоятельно, когда медпункт покинул последний солдат – он всего час назад сменился с дежурства и спешил отоспаться. Ее сил хватило лишь на то, что собрать все сегодняшние листки в ровную стопку.
Деликатный стук о косяк заставил ее поднять голову с пачки бумаги.
- Боже, Данте, – простонала она. – Не думаю, что я сегодня в состоянии вести светскую беседу. Видишь, я даже до кровати добраться не могу.
- Ну, этой беде легко помочь, док, – ухмыльнулся Данте. Не обращая внимания на слабые протестующие возгласы Хелен, он без особых усилий поднял ее на руки, перенес в комнату, положил на незаправленную кровать и сам сел рядом. Хелен тут же свернулась клубком рядом с ним.
- Думаю, тебе даже не нужно рассказывать сказку на ночь, – улыбнулся Данте, кладя руку ей на плечо.
- Не нужно, – подтвердила Хелен. Тепло, исходящее от его тяжелой руки, успокаивало ее. – Закрой дверь, когда будешь уходить.
- Хорошо, – кивнул Данте и поднялся с места.
Он дошел до двери, щелкнул выключателем, погрузив комнату в темноту, и повернулся к ней, чтобы пожелать доброй ночи. Но его прервал громкий противный звук, от которого Хелен распахнула глаза.
- Что это, Данте? – ее голос слегка дрожал.
- Сирена, – пожал плечами мужчина. – С вышки заметили других. Пойду посмотрю, что там. Может, повоевать придется. А ты оставайся здесь! – прикрикнул он на Хелен, заметив, что она выбирается из кровати. – Возможно, что твоя помощь скоро понадобится.
Хелен послушно опустилась на место, когда Данте вышел. Ей было страшно. За годы в Бункере она отвыкла от таких тревог и от настоящих других, жестоких, нападающих по ночам. Она лежала на кровати, освещаемая всполохами прожекторов, и прислушивалась к шуму за окном. По нему невозможно было понять, что происходит, все перекрывал вой сирены, но, кажется, никто не стрелял. Значит ли это, что других было мало, или что их было так много, что стрелять уже некому?
Она не поняла, сколько пролежала вот так, вслушиваясь, но когда пришел Данте, сирена уже молчала. Он был точно таким же, каким ушел, даже оружия при нем Хелен не заметила.
- А где твой пистолет? – спросила она.
- Мне не хотелось делать крюк к гаражам, чтобы забрать его. Я пошел сразу туда, куда бежали все. Как я и ожидал, стрелять не потребовалось.
- А если бы потребовалось?
- Тогда бы я подождал, пока кого-нибудь убьют, и забрал бы его пистолет, – пожал плечами Данте. – Все хорошо, док. Из наших никого не убили, даже не ранили. Там было двое других, непонятно, как они вообще забрели к базе. Их сняли с вышки, а тревогу подняли на всякий случай. Другие уже довольно давно не нападали, так что можно ждать от них какого-то подвоха. Или не ждать. С этими другими никогда не угадаешь, что произойдет, они же как дети или животные.
- Странно, – улыбнулась Хелен. – Я почти пятнадцать лет занимаюсь другими, их психикой и защитными механизмами, но, кажется, знаю о них куда меньше, чем ты.
- Много ли других ты видела в Бункере, док? Сразу после катастрофы я видел их едва ли не каждый день. Не просто видел – я с ними дрался. Чтобы выжить, нужно было в первую очередь изучить противника. Вот я и изучал.
- Я бы хотела посмотреть, как живут другие, – сказала Хелен. – Все то, что я узнала о них, работая в Бункере, не кажется мне убедительным.
- Так в чем проблема, док? – Данте вновь сел рядом с ней. – Если хочешь, я отвезу тебя завтра к поселку, покружим рядом. Они не будут на нас нападать, знают уже, что если убить пару человек, то на следующий день придет куда больше. Они, конечно, изменились, но инстинкт выживания никто не отменял.
- Разве так можно? – удивилась Хелен. – Вот так просто сбежать с базы посередине рабочего дня?
- Во-первых, лучше туда ехать с утра. Они отчего-то ведут ночной образ жизни, так что по утрам они сонные и ленивые, проще будет убежать, если что. А во-вторых, нужно взять у Фиггинса письменное разрешение. И этим займешься ты, – он прервал собиравшуюся возразить Хелен. – У тебя это выйдет быстрее и безболезненнее. У нас с майором давние разногласия.
- Хорошо, – согласилась Хелен.
- Вот и славно, – улыбнулся Данте. – Займись этим завтра с утра. И спокойной тебе ночи.
Данте поднялся с кровати и вышел из комнаты. Хелен слышала, как хлопнула входная дверь. Через минуту она уже спала.
Фиггинс заступал на свой пост рано, так что Хелен после пробуждения, даже не позавтракав, отправилась прямо к нему в кабинет. Майор, услышав, что она хочет ехать вместе с Данте, поморщился, но ничего не сказал. Разрешение, правда, не выписал, но позвонил по внутренней связи на пост у главных ворот и велел пропустить доктора Коллинз и Данте. После чего пытался предложить Хелен чаю, но она, сославшись на необходимость выехать немедленно, сбежала.
Данте был несколько удивлен покладистостью Фиггинса.
- Видно, ты его чем-то зацепила, док, – проговорил он, наливая ей кофе и протягивая бутерброд. – Он вроде никогда не был падок на женщин. Даже в свои выходные в резервации ни разу не ездил, в отличие от других солдат и офицеров.
Большую часть населения резерваций, в которых выращивалась еда и работали мини-фабрики, составляли женщины. Для солдат поездка туда была единственным способом найти себе девушку на ночь или на всю жизнь. Там же воспитывались дети, рожденные от таких союзов. Кольцо военных баз служило стеной между другими и резервациями.
- Не знаю, – пожала плечами Хелен, откусывая от бутерброда. – Видимо, женщины без ученой степени его не привлекают.
- У тебя разве есть степень? Ты ведь слишком молодая, чтобы успеть получить ее до катастрофы.
- Я училась в медицинском, – вздохнула Хелен, – должна была получить бакалавра. Но за день до этого случилась катастрофа. Так что у меня даже диплома об образовании нет.
- Сочувствую. – Данте отхлебнул кофе.
- Да нечему, – она пожала плечами. – У нас в Бункере было столько докторов и профессоров, что за годы работы с ними у меня тоже должна была появиться ученая степень.
- Обуздывать суровых майоров тебя там тоже учили? – ехидно спросил Данте.
Вместо ответа Хелен ткнула его кулаком в бок.
- Пора выдвигаться, – сказал Данте, поглядев на часы, и допил кофе одним глотком. Хелен кивнула и встала со стула.
Данте выгнал из гаража натертый до блеска темно-синий джип, так не похожий на вечно запыленные местные машины цвета хаки.
- Познакомься, док, это Бетси, – он любовно погладил машину по блестящему боку.
Хелен не смогла сдержать улыбки, глядя на его самодовольное лицо.
- Ты говорил, что Бетси не один раз спасала тебе жизнь.
- Ага, – кивнул Данте. – Я тебе по дороге расскажу, если захочешь.
Хелен уселась в пассажирское кресло, и они поехали. Ворота открыли заранее, даже останавливаться не пришлось. Хелен почувствовала, как они съехали с бетонки на старое шоссе. Ворота захлопнулись за ними, и ей стало немного не по себе. Это была территория других. Хелен не могла отделаться от мысли о том, как чужеродно смотрится на этой пыльной дороге их блестящий джип.
Данте определенно хорошо знал путь, и уже минут через двадцать они подъезжали к поселку с подветренной стороны. Хотя Хелен не назвала бы это поселком. Другие заняли зеленую ложбинку рядом с единственным на много километров вокруг ручьем. Она не могла разглядеть все в подробностях, но заметила и мужчин, и женщин, и детей, копошившихся в песке.
- Фиггинс говорил, что их здесь несколько тысяч. Но тут же явно не больше тысячи!
- Им всем здесь не прокормиться, – ответил Данте. – Поселок – что-то типа гнезда. Из него уходят на поиски еды, и в него же возвращаются. Их притягивает близость людей. Для полного счастья им нужно человеческое мясо.
Хелен передернуло.
- Объедем вокруг поселка, док? – предложил Данте.
- Нет, – медленно покачала головой Хелен. – Не хочу. Поехали на базу.
- Как скажешь. Не имею ничего против.
Данте развернул машину обратно. Другие их так и не заметили или сделали вид, что не заметили.
- Ты обещал мне рассказать про Бетси, – напомнила ему Хелен спустя несколько минут напряженного молчания. Данте, нахмурившись, кивнул.
- Я не всегда был солдатом, – начал он. – До того, как произошла катастрофа, я был журналистом на… впрочем, неважно, ты вряд ли помнишь. На одном кабельном канале. Когда пришли новости о первых заражениях, был объявлен карантин. Но я захотел сделать репортаж из самого пекла, и мой оператор, Энди, согласился ехать со мной. Он тоже любил сенсации. Мы приехали туда, где, по заявлениям ЦКЗ был центр заражения. Мы считали себя неуязвимыми в своих марлевых повязках. Энди обратился, когда я записывал стендап. Я стоял посередине улицы, чувствовал за своей спиной приближение других. И тут Энди отпустил камеру и бросился на меня. – Данте медленно выдохнул сквозь сжатые зубы. – Мне повезло, что он всучил мне сумку с запасными аккумуляторами к камере. Я успел поднять ее с асфальта, пока он бежал. Я бил его по голове, пока не увидел его мозг. Тогда я бросил сумку и побежал, я за мной гнались другие, которые вышли из своих домов. Я добежал до машины раньше, чем другие догнали меня. Если бы не моя Бетси, я бы остался там, разорванный на части, как и множество других людей.
Хелен погладила его по руке.
- Прости, Данте. Я не хотела напоминать тебе… об этом.
- Ничего страшного, док. Это было давно. А ты? Как твое прошлое связано с другими?
Картины катастрофы сразу встали у Хелен перед глазами.
- Никак, – запинаясь, наконец ответила она. – Никак не связано, Данте.
- Ну, как знаешь, – ответил Данте, и Хелен поняла, что он ей не верит.
Они въехали в открывшиеся ворота.
Хелен бежала по улице. Неоновые вывески и рекламные экраны издевательски ярко горели. В их свете ей невозможно было спрятаться. Эти чертовы зомби замечали ее, но она замечала их раньше и успевала свернуть. Дорога до дома казалась бесконечной. Но Хелен бежала, потому что от этого зависела ее жизнь и жизнь ее матери. Где-то вдалеке выли сирены, но Хелен слышала только свое дыхание. Она знала, что долго так не протянет. Но дом приближался с каждой минутой, и это придавало ей сил.
Лифт, разумеется, не работал. Хелен выругалась и побежала по лестнице. Один пролет, второй, третий, четвертый. Вот и шестой этаж, квартира 37А. Хелен распахнула дверь.
- Мама!
Хелен вслушивалась, пытаясь унять собственное сердцебиение. Ответа не было.
Дверь в гостиную. Никого. Дверь в спальню матери. Никого. Дверь в собственную комнату. Никого. Хелен остановилась посередине кухни, оглядываясь.
- Ну же, мама, где ты? – она почти плакала.
То, что выскочило на нее из ванной, уже не было ее мамой. Хелен попятилась к подоконнику.
- Не надо, мама, – прошептала она, но чудовище приближалось.
- Не-е-ет! – заорала Хелен, и проснулась.
Она лежала в своей постели в комнате при медпункте. Ее сердце билось так сильно, что, казалось, сейчас выпрыгнет из горла. Хелен привстала на локтях и со страхом оглядела комнату. Часы с фосфоресцирующим циферблатом показывали три ночи. В комнате на самом деле никого не было.
Она со вздохом опустилась обратно на постель и прикрыла глаза. Ей тут же вспомнился последний образ из сна – мать, надвигающаяся на нее, готовая прыгнуть. В тот момент у Хелен под рукой оказался хлебный нож. Она вонзила его в живот матери – чудовища, которое уже не было ее матерью – и та остановилась, согнулась пополам, пытаясь вытащить нож.
Хелен смогла сбежать. Без денег, документов, одежды, еды. Она загнулась бы за неделю на улицах города, если бы раньше ее не съели другие. Но ей повезло. Когда она бежала, не разбирая дороги, лишь бы подальше от родного дома, ноги привели ее в университет. Там ее, забившуюся в темный угол, отчаянно дрожащую, нашла Нина.
Нина Гришэм была одним из ее преподавателей. Известный психиатр, знаменитый своей суровостью. Студенты называли ее «маршалом». Но с Хелен Нина Гришэм всегда была другой. После катастрофы у них обеих никого больше не осталось. Нина заставила военных отправить способную студентку не в резервацию, а в Бункер вместе с ней. Всему, что случилось с ней после этого, Хелен обязана Нине.
Хелен вновь открыла глаза. Как же так произошло, что они с Ниной, прожившие и проработавшие вместе более десяти лет в полном согласии, начали ссориться? Хелен не могла даже вспомнить, из-за чего это произошло впервые. Но в конце концов эти ссоры сделали жизнь Хелен невыносимой. И она просто сбежала. «Как подросток, ей-богу», – с недовольством подумала Хелен. Она закрыла глаза и попыталась снова уснуть.
Дни текли своей чередой. Темнеть стало раньше, приближалась зима. Хелен освоилась на базе и теперь с легкостью могла пройти куда угодно с закрытыми глазами. Работы у нее было немного – за все время ей пришлось вылечить пару случайных порезов, загипсовать ногу одного механика, который уронил на пальцы какую-то деталь, и еще раз вспомнить свою основную профессию, когда какой-то солдат вернулся из резервации пьяным и решил рассказать ей про травмы детства.
Хелен уже знала всех на базе в лицо и по имени и даже обзавелась группой поклонников, которые безуспешно пытались завоевать ее внимание. Фиггинс почти не докучал ей, только несколько раз вызывал к себе, чтобы согласовать список необходимых вещей, которые нужно было доставить с ближайшим вертолетом. Большую часть свободного времени она проводила у Данте, пила с ним чай с бутербродами и по мере сил помогала чистить и перебирать Бетси. Многие считали их парой, но это было не так: Хелен не хотела отношений, а Данте обещал ждать второго предложения и держал свое слово.
Жизнь начинала становиться скучной, когда однажды ночью Хелен проснулась от рева сирены и, прислушавшись к шуму за окном, поняла, что происходит что-то серьезное. Она оделась за минуту и выскочила из медпункта. Бой шел у задних ворот, и, судя по всему, уже заканчивался, поэтому Хелен побежала туда без страха.
К тому моменту, когда она подошла, уже никто не стрелял, и даже сирену отключили. Хелен пробилась сквозь столпившихся солдат к переднему краю, чтобы посмотреть, кто пострадал. Там уже стоял Фиггинс, а сразу за приоткрытыми воротами лежали тела. Хелен не увидела среди них ни одного человека в форме.
- Кто-нибудь ранен? – спросила она на всякий случай.
- Никто, доктор Коллинз. – майор отвечал подчеркнуто сухо, как всегда, когда они были на людях. – Убито около двух десятков других. Сержант, – крикнул он в сторону. – Возьмите пару человек и сожгите трупы, только подальше от базы, чтобы не воняло.
Высокий лысый негр, сержант Филипп, молча кивнул. Двое мужчин из его взвода выскользнули за ворота и начали стаскивать трупы в кучу. Люди расходились, им это зрелище было знакомо. Хелен осталась стоять рядом с Фиггинсом, наблюдая за деловитыми солдатами взвода Филиппа.
- Сержант! – крикнул вдруг один из них. – Тут женщина. Она живая, только без сознания и ранена. Что с ней делать?
Сержант Филипп обернулся и посмотрел на Фиггинса. Тот расстегнул кобуру, достал пистолет и вышел за ворота. Хелен поспешила за ним.
Другая лежала на песке с закрытыми глазами, будто спала. Она была ранена в ногу, но кровь уже перестала бежать. Другая показалась Хелен совсем юной, ей никак не могло быть больше двадцати. Фиггинс наставил на нее пистолет.
- Нет! – закричала Хелен.
Майор уставился на нее. Хелен поняла, что ей нужно как-то объяснить свой внезапный порыв. Других, напавших на людей, нельзя было оставлять в живых. Но эта девушка вовсе не казалась ей другой. Хелен было жаль ее, ей не хотелось, чтобы она умерла. В конце концов, это всего лишь слабая девушка. Но как объяснить это Фиггинсу?
- Вы же помните, что я занимаюсь психологией других, – сбивчиво и торопливо начала Хелен. – Эта девушка ранена и слаба, и восстановится не скоро. Возможно, я смогу ее адаптировать. Если же нет, я отправлю ее в Бункер, там всегда нужны другие для опытов. Не убивайте ее, майор, оставьте ее мне.
Она практически умоляла, и, очевидно, это задело Фиггинса, так как он опустил пистолет и кивнул.
- Она ваша, если вам это так нужно, доктор Коллинз. Но если кто-то от нее пострадает, я оставляю за собой право сделать с ней то, что положено делать с другими в наше время. – Он понизил голос так, чтобы никто, кроме Хелен его не слышал. – Я гарантирую это, доктор Коллинз. – А потом добавил обычным приказным тоном. – Вызывайте Данте с его машиной, эти солдаты не будут вам помогать.
- Зачем же вызывать Данте? – раздался знакомый голос за спиной Хелен. – Данте всегда там, где нужен.
Майор скривился. Данте, словно не заметив этого, прошел мимо него к другой, присел на корточки, внимательно осмотрел, а потом поднял на руки.
- Она легкая как перышко, док. Пойдемте, я донесу ее за минуту.
Хелен послушно двинулась за ним.
- Ты уверена в том, что делаешь? – спросил он, когда они отошли подальше от Фиггинса и остальных. – Другие могут быть опасны даже поодиночке.
- Не то чтобы совсем уверена, Данте, но мне бы не хотелось, чтобы она умерла. Она совсем ребенок, к тому же слабый и измученный. Мне жаль ее.
- Жалость к другим – плохое чувство, док, потому что они не способны жалеть никого. Но в таком состоянии она и вправду не сможет никому навредить. А что будет дальше – увидим.
В медпункте Данте сгрузил девушку на кушетку для пациентов. Хелен опустилась на колени рядом с ней, чтобы осмотреть рану. Как она могла судить, пуля прошла навылет, не задев артерии или кости. Такая рана должна была зажить быстро. Сознание другая потеряла, очевидно, когда упала после выстрела и ударилась головой о землю.
- Нужно промыть и зашить, заживет быстро, – сказала Хелен. – Подай мне инструменты и перчатки, пожалуйста
Данте без слов протянул ей все нужное.
- Когда она придет в сознание? – спросил он, наблюдая, как она промывает рану.
- Не знаю. Вероятно, у нее сотрясение мозга. Может, она очнется через минуту, а может, через сутки.
- Было бы нехорошо, если бы она очнулась ночью и убила бы тебя.
Хелен посмотрела на него и кивнула.
- Дай мне вон ту ампулу и шприц, – она показала на среднюю полку шкафчика. – Это гарантировано продержит ее в состоянии сна до утра.
Данте протянул ей снотворное, она отломила кончик ампулы, набрала шприц и ввела лекарство, а затем принялась зашивать рану и накладывать повязки.
- Как ты ее назовешь? – спросил Данте, когда она сняла перчатки.
- Что? – удивилась Хелен.
- Имя. Какое имя ты ей дашь? Если ты хочешь ее адаптировать, ее должны как-то называть. Не думаю, что у других есть имена, по крайней мере, в нашем понимании. У них и языка-то как такового нет.
- Я не думала об этом, – призналась Хелен. – Даже не знаю, какое имя ей подойдет.
- Назови Мартой, – предложил Данте.
- Хорошее имя, – согласилась Хелен. – А почему Мартой?
- Так звали дочь моей сестры, – глухо ответил он, уставившись в пол. – Ей было два, когда она обратилась. Эта девушка чем-то напоминает мне сестру, такой, какой она была в молодости. Марта сейчас, возможно, выглядела бы так же.
Хелен положила руку ему на плечо.
- Мне нравится это имя. Она будет Мартой. А ты, как крестный отец, должен будешь за ней присматривать, – улыбнулась она.
- Будто бы у меня есть другие варианты, – проворчал Данте.
Они расхохотались, глядя друг на друга.
- С тобой остаться? – предложил он. – Мало ли, что может произойти ночью.
- Нет, спасибо. Иди домой, я справлюсь.
- Ну, как знаешь, док, – он вдруг порывисто обнял ее на прощание, кинул взгляд на Марту и вышел из медпунта.
Хелен уложила новую пациентку поудобней, пристегнула на всякий случай ремнями руки и ноги и ушла в свою комнату. В эту ночь она впервые закрыла дверь изнутри.
Хелен проснулась на рассвете от странного шума. Она не сразу поняла, что это был вой. Выла Марта в приемном покое. Хелен вскочила на ноги и, не одеваясь, ворвалась в медпункт. Девушка пыталась вырваться из ремней, но они держали крепко. Из-под повязки сочилась кровь. Увидев Хелен, она перестала выть и молча уставилась на нее огромными темными глазами, тяжело дыша.
- Тихо, тихо, – произнесла Хелен самым спокойным тоном, на который была способна. – Я не сделаю тебе больно. Тебя вчера ранили. Я тебя лечу. Не бойся меня.
Хелен подняла руки, показывая, что у нее нет оружия. Марта настороженно следила за ее движениями. Хелен подошла поближе и отвела глаза от ее лица, пытаясь рассмотреть, что происходит с ногой. Нужно было перевязывать заново.
- Марта! – окликнула она девушку, и та инстинктивно посмотрела на нее. – Я буду называть тебя Мартой. Тебе нравится это имя, Марта?
Ответа она, разумеется, не дождалась. Девушка продолжала смотреть на нее, пронизывая насквозь своим взглядом.
- Я – Хелен, - сказала Хелен, указывая на себя, – ты – Марта, – она показала на девушку.
Маневр «Хелен-Марта» пришлось повторить несколько раз, но Хелен показалось, что в конце концов она увидела понимание в глазах девушки.
- Лежи спокойно и не дергайся. Мне надо перевязать тебе ногу. Может быть больно. – Хелен говорила медленно, показывая жестами, что собирается делать. Когда ей показалось, что Марта поняла, она взяла бинты, подвинула стул и села рядом с ногой.
Стоило только Хелен начать отдирать старые бинты, как девушка забеспокоилась. Хелен взглянула на нее.
- Шшш, – сказала она. – Все хорошо. Успокойся.
И Марта успокоилась. Она не дергалась, даже когда Хелен аккуратно отрывала присохшие бинты и останавливала вновь открывшееся кровотечение.
- Хорошая девочка, – сказала Хелен, закончив накладывать повязку, и улыбнулась девушке. Что-то похожее на улыбку появилось на лице Марты, но Хелен не была уверена, что ей это не кажется.
- Доброе утро, док. – Данте вошел без стука. – Доброе утро, Марта, – добавил он, увидев, что девушка смотрит на него. – Вижу, она уже очнулась.
- Да, и мы, кажется, с ней даже поладили. Знаешь, ее нужно вымыть, – неизвестно, что она могла принести на себе. Но одной мне с этим не справиться.
- Разумеется, я тебе помогу. Только как ты собираешься заставить ее стоять под душем?
Вопрос был резонный. База была оборудована собственной системой водоснабжения и душевыми, и в медпункте был собственный душ, но поместиться туда вместе с Мартой и Данте – одна Хелен с ней бы не справилась – нечего было и думать.
- Нужно притащить сюда ванну, – сказала она. – Хотя откуда здесь ванны? Но, черт возьми, тут простым обтиранием губкой не обойдешься.
- Есть у меня одна идея, – медленно проговорил Данте, и Хелен вскинула на него глаза. – В одном из гаражей есть резервуар непонятного назначения. Даже не то, чтобы резервуар, – дыра в полу. Вся Бетси туда не влезает, но более мелкие детали я мою именно там. Марта меньше моей малышки, она туда поместится. Пойдем, надо успеть до начала рабочего дня. Бери мыло и что там еще нужно, а я возьму девушку. – Он потянулся к ремням кушетки, но Хелен его остановила.
- Нужно сначала замотать ей ногу пленкой, чтобы рана не намокла. И ты уверен, что ей не нужно сначала вколоть успокоительное?
- Возьми и успокоительное с собой на всякий случай. Но я не думаю, что она что-то нам сделает – она слишком истощена и у нее прострелена нога. Ну что, готова?
Хелен закрепила пленку и кивнула.
«Хорошо, что Фиггинс этого не видит», – думала Хелен по дороге. Процессия действительно выглядела забавно: впереди – Данте с девушкой на руках, длинные свалявшиеся волосы которой теребил ветер, позади – нервно оглядывающаяся Хелен с сумкой для душа. Но перебежка от медпункта до гаражей прошла успешно. Данте опустил девушку на пол рядом с тем самым резервуаром и отошел за шлангом, чтобы наполнить яму. Хелен села рядом с Мартой.
- Не бойся, – сказала она, внимательно следя за ее глазами и движениями рук. Девушка внушала ей страх несмотря на ее состояние. – Мы просто тебя вымоем. Это не больно.
Когда «ванна» наполнилась, Данте вновь подхватил девушку, которая, кажется, уже привыкла к такому способу передвижения, и начал опускать ее в воду. Почувствовав спиной влагу, Марта пронзительно завизжала и вцепилась ногтями в плечи Данте. Тот невнятно выругался сквозь зубы. Хелен подскочила и успокаивающе погладила девушку по голове, и та отчего-то расслабилась, отпустила Данте и позволила положить себя в воду.
- Хорошая девочка, – похвалила ее Хелен, и Марта вполне отчетливо улыбнулась в ответ. «Она реагирует гораздо быстрее, чем я ожидала» - подумала Хелен, намыливая ей голову собственным шампунем. – «Наверно, это хороший знак».
У Марты были длинные густые волосы. Очевидно, она никогда их не стригла, и у Хелен ушло много усилий на то, чтобы промыть их все.
- Думаю, их надо подстричь, – заметил Данте. – Такие прически – не для наших мест.
Хелен согласно кивнула, не отвлекаясь от своего занятия. Марта лежала удивительно покорно, но кто знал, сколько это может продлиться. Хелен хотелось поскорее закончить с помывкой и вернуть девушку в медпункт, пока в гараже не появился кто-нибудь еще. Новые люди могли смутить Марту.
Хелен решила, что волосы промылись достаточно, и взялась за мочалку. Данте предусмотрительно встал рядом, чтобы удержать девушку, если ей вздумается нападать. Хелен медленно и аккуратно, почти не нажимая, массировала спину и плечи Марты мочалкой, одновременно рассказывая ей, что делает. Ее руки гладили кожу девушки, неожиданно нежную для ее образа жизни, пальцы в поисках повреждений ощупывали кости, обтянутые кожей – выступающие ключицы, острые позвонки, тонкие ребра. Она вся была легкая, тонкая, почти прозрачная, угловатая, – мягкими и округлыми в ее фигуре были только бедра и небольшие груди. Хелен с нажимом прошлась мочалкой по пояснице, и Марта выгнулась под ее рукой и негромко, по-кошачьи, заурчала.
- Кажется, ей понравилось, – хмыкнул Данте. Хелен укоризненно посмотрела на него и продолжила мыть девушку. Наконец, результат показался ей удовлетворительным.
- Можешь доставать ее оттуда, и пойдем обратно. Скоро остальные механики заступят на смену.
Данте наклонился, чтобы поднять девушку, и Хелен увидела на его плечах глубокие царапины.
- Да, ногти ей тоже придется укоротить, – протянула она. – А тебе – обработать раны.
- Ерунда, – отмахнулся Данте. – Прибери здесь все и спусти воду, я унесу ее сам. Она, вроде, смирная.
Марта спокойно лежала у него в руках, и Хелен кивнула в знак согласия.
Вернувшись в медпункт, она обнаружила девушку пристегнутой к кушетке, а Данте – стоящим у шкафчика с лекарствами. Он смазывал руки перекисью водорода и шипел от боли.
- Что случилось? – спросила Хелен, переводя взгляд с Марты, пытающейся освободить руки, на израненного Данте.
- Пока я ее нес, она решила попробовать, каков я на вкус, и укусила меня несколько раз. Она хоть и другая, но все же гораздо слабее меня. – Он позволил ей осмотреть свои раны. Хелен насчитала несколько укусов и царапин, но ничего серьезного.
- Мне кажется, ты зря все это затеяла, – сказал Данте, обработав все ранки. – Эта девочка опасна, и лучше бы поскорее от нее избавиться, пока она не напала на тебя. Может, продержать ее на успокоительном до следующего вертолета, а потом отправить в Бункер?
- Нет, – покачала головой Хелен. – Я это дело так просто не брошу. Может быть, она не хотела тебя ранить? Может, она просто голодна? Она не ела со вчерашнего вечера и черт знает, сколько еще до него. Данте, сходи на кухню, принеси какой-нибудь еды. Пожалуйста, – добавила она, встретив его скептический взгляд.
Данте чертыхнулся и вышел из медпункта, хлопнув на прощание дверью. Хелен пристально посмотрела на девушку, переставшую дергаться в ремнях.
- Ну что мне с тобой делать, Марта? – спросила она со вздохом. – Может быть, Данте прав, и я дура, что ввязалась во все это? Может, мне нужно отправить тебя в Бункер с вертолетом и самой вернуться туда же? – Хелен махнула рукой и отвернулась к шкафчику с медикаментами. – Сейчас ты поешь, потом я вколю тебе снотворное и подумаем, что делать дальше.
- Мар-та, – раздался глухой скрипучий голос у нее за спиной, и Хелен обернулась. – Мар-та, – произнесла девушка свое новое имя еще раз, словно пробуя его на вкус.
- Кажется, все не так уж и плохо, – улыбнулась ей Хелен, и Марта улыбнулась в ответ.
Зеркало отражало Марту с зажмуренными глазами и Хелен, нависшую над ней с ножницами. Она негромко рассмеялась, увидев эту сцену, и Марта с любопытством приоткрыла один глаз.
- Все хорошо, милая, – сказала Хелен. – Это всего лишь ножницы.
Ей стоило большого труда уговорить девушку наконец подстричься, пришлось придумывать и объяснять все те выгоды, которая она сможет получить вместе с короткой стрижкой, пока Марта все же не согласилась. Хелен резко выдохнула и отстригла первую прядь. Волос у Марты было много, и ножницы с трудом их брали, но постепенно шикарная грива поддалась. Хелен увлеклась процессом и остановилась только когда увидела, что волос стало катастрофически мало. Теперь зеркало отражало слегка растерянную женщину с ножницами и девушку с закрытыми глазами, коротко и кривовато постриженную. Хелен вздохнула и похлопала Марту по плечу.
- Открывай глаза.
Девушка подчинилась и настороженно оглядела свое отражение в зеркале, потом подняла руку и ткнула в него пальцем.
- Это я?
- Ты. – Хелен посмотрела на девушку. – Нравится?
- Я себя не узнаю, – проговорила Марта, поворачиваюсь к зеркалу то одним боком, то другим. – Наверно, нравится, – она повернулась к Хелен и робко улыбнулась.
Хелен улыбнулась в ответ и потрепала ее по голове, осыпая на пол состриженные волоски.
- Сходи, вымой голову, а я пока приберусь здесь. Скоро придет Данте, он обещался.
Хелен показалось, или девушка заметно погрустнела?
- Что случилось, Марта? – спросила она обеспокоено.
- Ничего, Хелен. – ответила девушка и ушла в ванную комнату.
Хелен пожала плечами и взяла веник.
Когда пришел Данте, они обе сидели в комнате, и чайник уже закипел.
- Добрый вечер, док! – он как всегда вошел без стука. – Привет, Марта. Как у тебя дела?
Мужчина наклонился, чтобы потрепать ее по щеке, но она мгновенно отодвинулась. Данте убрал руку и сел за стол.
- Ты неплохо ее подстригла, – сказал он Хелен. – Для женщины с ученой степенью.
- Хватит издеваться, – ответила она. – Сама знаю, что ужасно.
Это был обычный пятничный чай, ритуал, заведенный ими еще до появления Марты. По пятницам они ради разнообразия собирались у Хелен и обсуждали различные темы. Сегодня им было, о чем поговорить: последний вертолет привез известие о том, что сменилось руководство Штаба, а вместе с ним – кучу различных слухов о том, что теперь может измениться. Хелен изредка отрывалась от обсуждения, чтобы сделать Марте замечание: она слишком громко пьет чай или чавкает или недостаточно прямо держит спину. Сначала девушка спокойно слушала это, пока Хелен случайно не пропустила, что она взяла еду руками, а вот Данте заметил и сказал об этом.
- Что с ней? – удивилась Хелен, когда Марта неожиданно встала из-за стола и вышла из комнаты.
- Ты разве не видишь? – поднял бровь Данте и отхлебнул чаю.
- Чего не вижу?
- Кто из нас женщина? – вновь ответил вопросом на вопрос Данте.
- Хватит говорить загадками! – вспылила Хелен.
- Док, из тебя плохой психолог. Она ревнует, только и всего, – мужчина пожал плечами.
- Подожди, – опешила Хелен. – Кого она ревнует?
- Ну не меня же, – хрипло расхохотался Данте. – Она постоянно меня избегает, перебивает нас, если мы разговариваем, и никогда не улыбается, когда я рядом. О чем здесь еще говорить?
Хелен в растерянности оглянулась на дверь, за которую вышла Марта. Она на самом деле замечала, едва ли не с того самого дня, как девушка здесь поселилась, что Марта любит находиться рядом с ней и не любит, когда рядом Данте. Из-за этого Хелен даже пришлось сократить свое общение с ним, но она списывала это на большой объем работ по адаптации Марты. А ведь девушка на самом деле к ней привязалась, подумала Хелен. И она сама привязалась к ней.
Марта оказалась на удивление легко обучаемой. Она обходилась свининой с кухни и не пыталась больше бросаться на людей. Она с увлечением училась говорить, довольно быстро постигая слова. Хелен полагала, что это оттого, что Марта обратилась, когда была ребенком лет пяти. К тому времени она уже умела говорить и кое-что знала о жизни. Женщине нужно было только пробудить в ней эти знания. И Хелен неустанно трудилась над этим, используя все те разработки, которые изучила за годы в Бункере.
Точного объяснения того, почему кого-то вирус пощадил, а кого-то нет, не нашлось за все годы прошедшие после Катастрофы. Хелен разработала собственную теорию, опросила всех специалистов, которых смогла найти в Бункере, и убедилась в том, что права. По ее мнению, вирус обошел стороной тех, у кого была цель. Так, Нину Гришэм спасло желание завершить разработку нового метода работы с сознанием, которое ей после пришлось забросить – появились более важные проблемы. Саму Хелен, как она считала, спасло глупое желание получить диплом и отпраздновать это с друзьями. Видимо, оно оказалось достаточно сильным, чтобы как-то повлиять на ее организм и сделать ее невосприимчивой к вирусу.
Нина рассмеялась, когда Хелен поделилась с ней своей идеей, и после этого они начали отдаляться друг от друга. Но доктор Коллинз верила, что согласно ее теории можно вернуть других обратно в человеческое состояние – если заставить их испытывать сильные положительные эмоции и изобрести какую-нибудь цель, смысл их жизни.
Пока Хелен пыталась разобраться, какой целью заинтересовать Марту, держать ту в медпункте стало совсем невозможно. Она бегала по всей базе и совала свой любопытный нос во все углы. Солдаты, привыкшие сражаться с другими, поначалу относились к ней с опаской и прогоняли от себя, но потом привыкли и перестали обращать на нее внимание. Она была кем-то вроде дочери полка, большим ребенком. Но ребенок этот находился в теле молодой и очень привлекательной, на взгляд Хелен, женщины. Нормальное питание смягчило ее фигуру, скрыв торчащие кости, сделало ее более женственной. Некоторые солдаты бросали на Марту недвусмысленные взгляды. Но Данте всегда был где-то поблизости, незримой охраной, и никто не рисковал спорить с ним. Для всех, кроме Фиггинса, веснушчатый механик был авторитетом.
Майор был главной проблемой Хелен и ее воспитанницы. При каждой встрече он советовал доктору Коллинз заковать другую в наручники, пока не поздно. Вызывая ее к себе, он рассказывал Хелен страшные истории про жестокость других. Иногда ей даже становилось страшно. Но потом она возвращалась в свою комнату, где Марта встречала ее неизменной улыбкой, и все ее страхи пропадали. Марта не причинит ей вреда, Хелен это знала.
Доктор Коллинз увлеклась своей теорией адаптации других, предвкушая, как отошлет свои записи в Бункер и как после этого начнется повсеместная адаптация. За этой лихорадкой первопроходца она как-то позабыла о том, что занимается не с абстрактной другой, а с Мартой, девушкой, которую спасла от смерти несколько недель назад. И слова Данте, брошенные в обычной его манере, насмешливо и вскользь, подействовали на нее как ведро холодной воды, вылитое на голову.
Марта ревновала. Как только Хелен взяла на себя труд присмотреться к ее поведению, она поняла это сразу. Годы медицинского образования и последующей работы говорили ей, что это нормально. Что Марта остановилась в своем развитии на времени обращения, что ей сейчас психологически около пяти лет и что ревность к единственному родителю для этого возраста нормальна.
Марта льнула к ней в любой возможный момент, лезла обнимать, когда Хелен занималась делами, и той стоило больших усилий убедить ее не мешать. Марта настаивала на том, чтобы все время Хелен принадлежало исключительно ей, и у Хелен не хватало духу ей отказать. «Она просто большой ребенок» – уговаривала себя Хелен, когда Марта под утро приходила со своей кушетки, неслышно заползала к ней под одеяло и прижималась холодными ногами, отчего доктор Коллинз сразу же просыпалась. После того, как Данте сделал свой нехитрый вывод, она попыталась провести с девушкой воспитательную беседу. Марта сделала вид, что не поняла, зная, что Хелен не сможет рассердиться по-настоящему.
Разговор с Данте разбередил душу Хелен. Не желая того, она вспоминала все те странные вещи, что делала Марта, и которые доктор пыталась объяснить незнанием общепринятых правил поведения и инфантильностью. Девушка часто просила помощи в самых простых делах, – например, одевании. И Хелен помогала ей, хотя, в общем-то, знала, что Марта умеет все это делать сама.
В тот день, когда Марта вылезла из душа, по своему обыкновению, голая (заставить ее носить человеческую одежду было главным заданием первой недели), а Хелен, вместо того, чтобы не обратить на это внимания или просто скользнуть по ней взглядом и вернуться к своим делам, уставилась прямо ей на грудь, все изменилось. Она поняла, что перестала относиться к девушке как к объекту исследования. И это ее сильно обеспокоило.
Теперь уже Хелен старалась ограничивать общение с Мартой. Точнее, сознательно ее избегала. Общалась исключительно по делу, часто уходила из медпункта по делам, один раз даже нагрубила ей, о чем тут же пожалела, увидев огромные наполненные слезами глаза. Все валилось у Хелен из рук, и даже работа не спасала. Она физически не могла находиться в одной комнате с Мартой, потому что сразу же начинала думать совсем не о том. И даже душеспасительная беседа с Данте здесь вряд ли помогла бы. Хелен полагала, что это исключительно женская проблема, и обсуждать ее с мужчиной, даже если он ее единственный друг, было бы глупо. Сейчас ей очень не хватало Нины Гришэм, которая – это совершенно очевидно – все поняла бы и дала мудрый совет. Но Нины не было рядом. Хелен чувствовала себя потерявшейся. За долгие годы она выработала порядок действий в стандартных и нестандартных ситуациях, но это был совершенно непредсказуемый форс-мажор. Хелен не знала, что делать, поэтому выбрала единственный доступный ей путь – делать вид, что все в порядке, и ждать, пока что-нибудь изменится.
Марта довольно быстро поняла, что Хелен не хочет ее видеть. Ее обида была написана на ее лице, и не заметить это мог только слепой. Доктор Коллинз не была слепой, и оттого ей было еще больнее. Теперь Марта приходила в медпункт только ночевать и на обязательные занятия, во время которых почти не поднимала глаз на Хелен. Все остальное время она проводила где-то на базе, – но где именно, Хелен не знала. Они ни разу не пересекались все это время. Зато Данте часто встречал Марту, хоть и не говорил Хелен, где. Зато неоднократно упоминал, что она выглядит расстроенной и подавленной. В такие моменты Хелен чувствовала себя еще более виноватой.
Солдат вбежал в медпункт, когда Хелен, чтобы отвлечься от собственных мыслей, в очередной раз перебирала и сортировала имеющиеся медикаменты.
- Вас вызывает майор, мэм! – сказал он с порога и, видя, что Хелен не торопится, добавил: -- Срочно. Это касается другой.
Другая на базе была одна, и Хелен немедленно сорвалась с места. До кабинета Фиггинса она добежала, как ей показалось, меньше, чем за минуту. Первым делом она увидела Фиггинса: он сидел на свое месте у окна, прямой, словно палка, и с совершенно непроницаемым выражением лица. Долю секунды Хелен наблюдала затылок Марты, сидевшей напротив Фиггинса, пока та не обернулась, услышав ее шаги. В глазах девушки Хелен видела страх, который при узнавании сменился надеждой.
- Что происходит? – спросила Хелен у майора, стараясь, чтобы голос звучал как можно тверже. Но это ей, очевидно, не помогло.
- Ваша подопечная, – Фиггинс сделал акцент на «ваша», – пыталась открыть задние ворота. Очевидно, не для того, чтобы выйти погулять. А поскольку вы, доктор Коллинз, отвечаете за ее поведение, значит вы способствуете нападению других на базу.
Обвинение было столь чудовищно нелепо, что Хелен еле удержалась от того, чтобы расхохотаться ему в лицо.
- Правда, майор? Вы полагаете, что Бункер прислал меня сюда исключительно для того, чтобы эту базу захватили другие? Или, может быть, вы думаете, что это работа Штаба?
Хелен поняла, что выбрала правильный тон, когда Фиггинс опустил глаза. Но праздновать победу было рано.
- Вы же не будете отрицать, доктор Коллинз, что ваша подопечная пыталась открыть ворота? У меня, как минимум, трое свидетелей, – он слегка наклонил голову и прищурил глаза.
- Не буду. – Хелен, поняв, в чем дело, немного успокоилась. – Вы уже спросили Марту, зачем она это делала?
Хелен подошла к столу, и, не отрывая взгляда от лица майора, крепко сжала плечо девушки в знак поддержки.
- Спросил, – процедил Фиггинс сквозь зубы. – Она говорит, что пыталась понять, зачем нужны кнопочки на стене.
Хелен невольно улыбнулась. Да, это было похоже на Марту.
- И какие у вас причины не верить этому, майор?
- Ну это же смешно! – наконец не выдержал Фиггинс. Показное безразличие слетело с него, и Хелен увидела, как некрасиво исказилось его лицо. – Подумать только, кнопочки! Что за детский сад?!
- Я говорила вам, – произнесла Хелен как можно более спокойным тоном, – что Марта остановилась в своем развитии на времени обращения и что для нее нормально такое поведение. Не судите Не судите о людях по их внешнему виду, майор.
- Она не человек, она другая! Или вы забыли, доктор? – он наклонился к ней так близко, что она могла чувствовать его дыхание на своем лице. – Другим не место среди людей. И уж точно им не место на моей базе. Я терпел это, доктор, но мое терпение лопнуло. Чем быстрее вы уберете ее отсюда, тем лучше будет для вас.
- Я обещала вам, что отправлю ее в Бункер, если не смогу адаптировать,– ответила Хелен, не отодвигаясь от него. – Но она адаптировалась. Вам нечего мне предъявить, майор.
Она не стала дожидаться очередной порции возражений и вышла из кабинета. Марта, как она и предполагала, последовала за ней. Так они шли до самого медпункта: впереди Хелен с гордо поднятой головой, позади Марта.
Хелен была чертовски зла. Ей хотелось на кого-нибудь наорать или даже кого-нибудь убить, но орать на Марту было бы глупо, ей и так досталось, а убийство Фиггинса не стоило грозивших за него последствий. Поэтому она сдерживалась из последних сил.
В медпункте Марта сразу же забилась в угол, сев на стул между шкафчиком с лекарствами и стеной. Она виновато глядела на Хелен исподлобья, и та тяжело вздохнула, увидев этот взгляд.
- Я не собираюсь тебя ругать, Марта, – дружелюбно сказала она. – Тебе, наверное, и так уже досталось от Фиггинса.
Девушка нервно кивнула. Хелен вздохнула опять.
- Ты ела сегодня что-нибудь? – спросила она.
Марта помотала головой. Хелен неодобрительно взглянула на часы, которые показывали полдень, а потом полезла в медицинский холодильник. На одной из полок хранилась ветчина, которую Данте принес с кухни для чаепитий. Хелен отвлеклась на какое-то движение за окном и начала резать, не глядя. Нож скользнул по пальцу.
- Вот черт! – выругалась она, увидев, как ранка наливается кровью. Первым желанием было сунуть палец в рот, но она сдержалась, напомнив себе, что у нее, вообще-то, медицинское образование. Поэтому Хелен полезла в шкаф с лекарствами, рядом с которым сидела Марта, чтобы достать антисептик и бинты. Она взяла с полки пузырек и вдруг почувствовала, что ее левую, порезанную, руку перехватила Марта. Хелен с недоумением посмотрела вниз. Девушка, не отрывая взгляда от лица Хелен, медленно облизала порезанный палец.
«Для полного счастья им нужно человеческое мясо», – пронеслись в голове доктора слова Данте. Неужели она ошибалась в Марте, и та всего лишь притворялась нормальной? Хелен не слишком хотелось быть съеденной девушкой, которой она привыкла доверять. К которой испытывала чувства, в конце концов. Ее пугало ощущение ирреальности происходящего и то, что Марта вела себя не так, как знакомые ей другие. Те не церемонились перед убийством, они просто убивали.
Хелен почувствовала, что горячий шершавый язык переместился с пораненного пальца на ладонь. В глазах, обращенных к ней, она видела голод, но это был не тот голод. Хотя Хелен сама не могла понять, какого голода она боится больше. Зато она точно поняла, что Марта знает, что делает. Язык задел какую-то чувствительную точку в центре ладони, и Хелен невольно прикусила губу. Ее бросило в жар. Чтобы сбросить наваждение, Хелен резко мотнула головой и выдернула руку из цепких пальцев Марты.
- Это… это негигиенично, – прошептала она срывающимся голосом и отвернулась к столу, чтобы забинтовать палец.
- Почему ты постоянно от меня уходишь? – спросила Марта, до этого молчавшая. – Ты меня не любишь?
Сердце Хелен замерло. Марта наверняка вкладывала в это слово не то, что Хелен, но утвердительный ответ был бы полной капитуляцией. А ответить «нет» Хелен не могла, поскольку это было неправдой.
- Я не ухожу от тебя, Марта, – наконец, определилась она. – Ты же понимаешь, что у меня много дел. Мне нужно заниматься и ими тоже, а не только тобой.
- То есть, дела тебе важней меня? – Марта высунула голову из-за шкафчика, чтобы посмотреть на Хелен.
- Нет, – быстро ответила та. – Ты для меня важна. Но я должна делать свою работу.
- Мне казалось, что ты совсем меня не любишь, – зачастила Марта. – Ты же вела себя так, будто не любишь. Там, где я жила раньше, если кто-то кому-то нравился, то они не уходили друг от друга. Я же тебе нравлюсь?
- Нравишься, – улыбнулась Хелен, думая о том, что раньше Марта не говорила о поселке, будто бы и не помнила свою жизнь до ранения. – А там, где ты жила раньше, тебе кто-нибудь нравился?
Хелен не понимала, почему она так ждет ответа на этот вопрос.
- Нравился, – ответила наконец Марта. – Но никто так, как ты. Не уходи больше, пожалуйста.
- Постараюсь, – ответила Хелен и вернулась к бинтам, чувствуя, как кровь прилила к щекам.
Солнце давно село, и Хелен готовилась ко сну. Она расправляла кровать, привычно стараясь не задеть указательным пальцем левой руки ничего. Причины для этого не было – палец давно зажил и совсем не болел. Хелен неодобрительно посмотрела на собственную руку и ухватила покрепче край одеяла. Воспоминания о боли в руке немедленно потянули за собой воспоминания о Марте. После разговора с Фиггинсом и того, что последовало за ним (вспомнив об этом Хелен почувствовала, как у нее краснеют щеки), Марта стала больше времени проводить в медпункте. С одной стороны, это делало жизнь Хелен легче: здесь Марта все время была под присмотром и не могла сделать что-нибудь такое, за что майор смог бы уцепиться. С другой стороны, это была непрестанная пытка. Когда доктор Коллинз поняла истинную природу чувств девушки к ней, ее жизнь стала невыносима. Они обе хотели одного и того же, и Хелен приходилось уговаривать себя не обращать внимания на собственные желания. «Не смотри на ее тело», – напоминала она себе. – «Ей пять лет. Это педофилия». Аутотренинг помогал, но ненадолго: до следующего случайного прикосновения или порыва ветра, приносящего ее запах, чистый и дикий, не похожий на запахи остальных жителей базы. Но нарушить свое обещание – больше времени проводить с девушкой – доктор не могла.
Марта ушла гулять еще днем, но до сих пор не вернулась. Хелен очень беспокоилась, хоть и не признавалась себе в этом. Чем дольше девушка находилась на территории, тем больше была вероятность того, что она влипнет в неприятности. От Фиггинса можно было ждать чего угодно. В том числе и какой-нибудь ловушки, в которую доверчивая Марта непременно попадет. Хелен думала о том, пора ли уже бежать к Данте, чтобы вместе с ним заняться поисками.
Когда у двери раздался шум, она немедленно выскочила из комнаты. В ярком свете ламп Марта выглядела ужасно. Простая хлопчатобумажная футболка, в которой она всегда ходила, была фактически разорвана, и сначала Хелен заметила выступающие ребра и какие-то темные пятна у нее на животе. И только потом она поняла, что это. Не только живот, – камуфляжные штаны тоже были в крови. Но больше всего крови было на ее руках и вокруг рта. Марта судорожно дышала и, как показалось Хелен, была на грани истерики. Доктор Коллинз ее прекрасно понимала. Очевидно было, что Марта только что убила человека. Это грозило огромными неприятностями не только ей, но и Хелен, однако ту волновало сейчас не это.
Daria, Дарья/Джейн.
Rizzoli&Isles. Риззоли/Айлз. Упомяните черепаху - я буду счастлива.
Michiko to Hatchin.
все максимум до R, ниже можно, юст - люблю.
необязательно, но можно: устоявшиеся пары, повседневность, необходимость сделать выбор, принять важное решение.
нет флаффу, педофилии, чен-слэшу, дикому БДСму, тройничкам.
Название: Теория адаптации
Автор: Капитанова Надежда
Бета: Турмалин
Фандом: ориджинал
Рейтинг: PG-13
Жанр: постапокалипсис
Размер: около 13 000
От автора: Помрачнее не вышло, покороче тоже. Надеюсь, у заказчика хватит терпения дочитать это до конца.
читать дальшеКогда стрелки часов сошлись на двенадцати, Хелен постучала в дверь и сразу же открыла ее. Взгляду женщины открылся небольшой квадратный кабинет с одним окном, у которого сидел за столом майор Фиггинс.
- Мне говорили, что вы точны как часы, доктор Коллинз, но не говорили, что настолько. – Хелен показалось, что майор говорит это без всякого сарказма. – Добро пожаловать на базу. Вы можете называть меня Генри, если хотите.
Майор улыбнулся и вышел из-за стола, и Хелен наконец-то смогла разглядеть его полностью. Он был еще выше, чем казался, когда сидел, поэтому ему хватило пары размашистых быстрых шагов, чтобы оказаться рядом с Хелен. Он протянул ей руку, и она пожала ее, ощутив ладонью грубую мозолистую кожу.
- Спасибо, – ответила она, глядя прямо ему в глаза. – Но я предпочту следовать протоколу, майор.
Тот на мгновение прищурился и усилил нажим ладони, но тут же расслабился и улыбнулся.
- Вы крепкий орешек, доктор Коллинз! Можно, по крайней мере, называть вас по имени? У нас, несмотря на правила, не слишком соблюдается протокол.
Хелен аккуратно вынула свою руку из цепких пальцев Фиггинса и кивнула.
- Можно.
- Вот и отлично! – Фиггинс улыбался широко и вроде даже искренне, но Хелен эта улыбка все равно напомнила волчий оскал. – Садитесь, Хелен, будем разговаривать.
Не дожидаясь ответа, он уселся обратно в свое кресло, и Хелен ничего не оставалось, как опуститься на стул для посетителей. Солнце светило ей в глаза, и, ерзая на стуле, чтобы найти удобное положение, она чувствовала себя чужой и страшно одинокой в этом месте.
- Я рад, что вы приехали к нам, Хелен. Наш предыдущий врач, доктор Маккейн, работал на базе почти пятнадцать лет. Он был опытный старикан и всегда знал, когда нужно прятаться. Но в последний раз почему-то замешкался. Знаете, – он наклонился к Хелен, – другие даже не стали его есть. Он был слишком старый для них, слишком жилистый и невкусный. Поэтому они просто выпустили ему кишки и оставили умирать недалеко от стены.
Его прозрачные голубые глаза не отрываясь следили за реакцией Хелен. Ей не составило труда сохранить непроницаемое выражение лица. Если майор думал ее запугать своими рассказами, то у него это не вышло. Хелен повидала и не такое во время своих скитаний по городу. Тогда она чудом спаслась от других. Чудо звали Ниной Гришэм.
Фиггинс откинулся в кресле и сцепил длинные пальцы в замок. Хелен поморщилась от того, что ей в лицо снова ударил свет.
- Почему вы попросились на базу, Хелен? – он смотрел на нее испытующе, слегка наклонив голову к левому плечу. – Судя по вашим бумагам, вы провели все время после катастрофы в Бункере. Почему вы неожиданно свернули научную работу там и попросили перевести вас врачом на какую-либо из баз?
- Это имеет значение? – Хелен приподняла бровь. – Почему вы отвергаете мысль, что мне просто надоело работать под землей, и я решила посмотреть, как изменился мир за это время?
Фиггинс расхохотался.
- Хелен, я бы поверил, если бы так поступил идиот или тот, у кого ветер в голове, как у нашего Данте. Но вы определенно ни то ни другое. Можно мне услышать более правдоподобную версию?
- Я психолог, как вы могли прочесть в моем деле, – медленно произнесла Хелен. – Все эти годы я изучала психологию других. Но у нас были лишь редкие образцы, и те быстро умирали. Мне удалось установить, что в неволе они ведут себе совсем не так, как снаружи, так что теперь я хочу понаблюдать за ними в естественной среде.
- В таком случае вы выбрали верное место, Хелен. Всего в паре километров у нас отличнейший огромный поселок этих выродков. Несколько тысяч других. Можете даже сходить туда на экскурсию. – Он понизил голос. – Только постарайтесь не закончить как доктор Маккейн.
- Я постараюсь, майор, – кивнула Хелен.
- Вот и славно! – Фиггинс расплылся в улыбке. – Мы освободили вам комнату при медпункте. Она довольно уютная, я надеюсь, что вы будете довольны. Вас проводить?
- Мне бы не хотелось отвлекать вас от работы, майор. Будет лучше, если вы просто объясните мне, как туда пройти. Сомневаюсь, что здесь можно заблудиться.
Хелен встала со стула. Майор тоже вскочил со своего места, но она выразительно посмотрела на него, и он сел обратно.
- Сейчас выйдете и сразу поверните налево. Здание рядом со вторым бараком. Там красный крест на двери, не ошибетесь.
- Спасибо, майор. До свиданья! – Хелен дежурно улыбнулась, развернулась и вышла за дверь.
За дверью штаба Хелен расправила плечи и глубоко вдохнула. Чуть щурясь от солнца, заливавшего собой однообразно-серое пространство, она медленно оглядела базу слева направо. И уже закончив поворачивать голову, встретила насмешливый взгляд мужчины, которого не заметила сразу. Он стоял в нескольких шагах от крыльца, прислонившись к стене как раз в том месте, где на нее падала тень от соседнего здания. Эта тень и скрыла его сначала. Теперь он, не отрывая лопаток от стены, подался вперед, и Хелен могла видеть его простоватое веснушчатое лицо и смеющиеся глаза.
- Так это вы наш новый доктор? – мужчина шагнул навстречу Хелен и смотрел, слегка прищурившись, как она спускается к нему с крыльца. Он был всего на полголовы выше нее, так что общаться с ним ей было намного комфортнее, чем с майором. Неуставная бейсболка, некогда красная, но теперь сильно полинявшая, с логотипом какого-то спортивного клуба, опознать который сейчас не было никакой возможности, оставляла на виду коротко стриженые волосы непонятно-серого цвета. Серая футболка открывала слабо загорелые руки, на которых Хелен заметила шрамы, как старые, так и довольно свежие. Только камуфляжные штаны и берцы делали мужчину похожим на остальных жителей базы.
- Да, это я, – коротко ответила Хелен, смотря ему в глаза. – Доктор Хелен Коллинз к вашим услугам.
Он расхохотался.
- Будьте поосторожней с такими заявлениями, док! Сами догадываетесь, наверно, каких услуг от вас могут потребовать на базе, куда женщины-то редко заглядывают. – Он резко посерьезнел. – Меня зовут Данте, и я обещаюсь не воспользоваться вашим предложением. Ну, по крайней мере, пока вы не сделаете его повторно. – Он ухмыльнулся и опустил пониже козырек бейсболки.
- Я вовсе не имела в виду ничего такого! – начала оправдываться Хелен, но поняла по его улыбке, что этого он и добивался. – Данте – это ваше имя?
- Или фамилия, – кивнул он. – А может быть, прозвище. Или кличка любимой собаки. Кто знает? – мужчина пожал плечами.
- Я вас не понимаю, – удивленно взглянула на него Хелен. – Я вижу у вас на шее жетон, там должно быть ваше имя и звание. Можно взглянуть?
Данте беспрекословно вытащил жетон за цепочку из-под футболки и протянул ей. Там было написано только одно слово: «Данте». И еще «А+». Хелен смотрела на эти две строчки несколько секунд, а потом отпустила жетон.
- Он подарочный, – пояснил Данте. – Я не военный.
- А разве не военные служат на базах? Мне казалось, что все добровольцы пошли в охрану резерваций.
- В самом начале, когда было ни черта не понятно, и никто не знал, что делать, на базы брали добровольцев. Нас здесь было трое в свое время. Двое погибли во время одного из первых нападений. Меня в очередной раз спасла моя малышка. Так что теперь я здесь единственный не вхожу в армию Соединенных Штатов.
- Малышка? – подняла бровь Хелен.
- Да, моя Бетси. Я вас как-нибудь обязательно познакомлю, – пообещал Данте.
Он показался Хелен большим чудаком, но чудак не выжил бы на базе после стольких нападений. Да и проскальзывающая во взгляде хитреца выдавала его.
- Пойдемте, – положил он руку ей на плечо. – Провожу вас до медпункта. Заодно и поговорим по дороге.
Хелен дернула плечом, чтобы стряхнуть его руку, но он разгадал ее маневр и убрал руку раньше.
- Не волнуйтесь, док, я же обещал. – Данте ухмыльнулся и пошел вперед, не оборачиваясь. Хелен ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. Она ускорила шаг и через пару метров нагнала его.
- Что вы хотите узнать, док? – спросил он без предисловий.
- Расскажите мне про майора, – неожиданно для себя попросила Хелен.
- Что, он успел вас обаять? – Данте оглянулся на нее. – Я бы не советовал. Он командует базой не первый год, и не пользуется большим уважением среди солдат.
- Почему тогда его не снимут с должности? – поинтересовалась Хелен, которой майор тоже не слишком понравился. – После катастрофы разрешено ведь при необходимости переизбирать руководство.
- Разве что на бумаге. Солдаты привыкли жить по старым законам. В конце концов, Фиггинс не так уж плох как командир. Раньше, при полковнике Болде, который командовал базой до и после катастрофы, он был интендантом. У него и сейчас лучше всего выходит заведовать ресурсами, и материальными, и человеческими. Он нас всех устраивает. Как командир. Но, – Данте повернулся и посмотрел на нее, – не как человек. Вы мне симпатичны, док, и я бы не хотел, чтобы с вами что-то случилось. Наш майор может быть опасен, так что лучше с ним не связывайтесь.
- Не буду, – согласилась Хелен и тут же поняла, что это прозвучало совсем по-детски. Данте улыбнулся, отчего его веснушчатое лицо стало выглядеть моложе.
- Хорошая девочка, – проговорил он родительским тоном и потянулся погладить ее по голове. Хелен увернулась, но не могла не рассмеяться. Новый знакомый ей определенно нравился больше, чем Фиггинс.
- Майор сказал мне, что у вас «ветер в голове», – выдала Хелен единственные имеющиеся у нее сведения о нем.
- Наверно, так оно и есть, раз майор сказал, – пожал плечами Данте. – В конце концов, кому в этой пустыне повредит глоток свежего ветра?
Хелен оставила его вопрос без ответа.
- Вот мы и пришли, – указал Данте на небольшое здание из того же серого бетона, что и вся база. Над его дверью красной краской был намалеван кривоватый, но вполне отчетливый крест. – Ваши вещи, я полагаю, уже там. Осваивайтесь. Может, в скором времени, у меня что-нибудь и заболит, – он ухмыльнулся.
- Лучше бы у вас ничего не болело, Данте, - улыбнулась Хелен в ответ. – Я уже плохо помню курс клинической медицины.
Данте приложил два пальца к козырьку бейсболки и отсалютовал ей. Он уже успел повернуться на пятках, но что-то вспомнил, и развернулся обратно.
- Если будут какие-то проблемы, скажите мне, док. Вряд ли кто-то посмеет тронуть нашего единственного врача, но все же стоит подстраховаться. Видите вон там за бараками гаражи?
Хелен кивнула, разглядев железные гаражные двери.
- Я там живу. Так что если что, бегите туда и зовите Данте. И даже если ничего не случится, все равно приходите. С машинами хорошо, но живые люди тоже иногда бывают интересны.
- Я обязательно загляну к вам, Данте, обещаю, – ответила Хелен и махнула ему на прощанье рукой. Данте довольно кивнул и пошел прямо к гаражам. Хелен несколько секунд смотрела ему вслед прежде чем зайти в медпункт.
Больше недели ушло у Хелен на то, чтобы разобраться с делами. Маккейн, может быть, был хорошим костоправом, но с бумажной работой у него отношения не сложились. Медбратьями здесь работали солдаты, выделяемые майором на краткий срок. Через неделю одного сменял второй, и они, разумеется, тоже никогда не вели медицинские карты. Поэтому сразу после того, как Хелен разложила свои собственные вещи в небольшой, но уютной комнате (Фиггинс не соврал), она принялась за разбор бумаг Маккейна.
Через два дня, когда она определила, какие медикаменты есть, а каких надо бы заказать со следующим вертолетом, Хелен попросила Фиггинса прислать всех служащих базы на медосмотр. Что ее удивило, майор сразу согласился, несмотря на то, что для этого нужно было прервать работу всех служб. В шесть утра Хелен приняла своего первого пациента. Когда солнце зашло, ей казалось, что у нее отваливаются руки, которые давно уже столько не писали. Согласно ее записям, на базе находилось семьдесят два человека, из них пятьдесят солдат, остальные – офицеры, механики, повара, и прочий обслуживающий персонал, который, разумеется, мог в минуту опасности взять в руки оружие.
Хелен казалось, что она не доползет до кровати самостоятельно, когда медпункт покинул последний солдат – он всего час назад сменился с дежурства и спешил отоспаться. Ее сил хватило лишь на то, что собрать все сегодняшние листки в ровную стопку.
Деликатный стук о косяк заставил ее поднять голову с пачки бумаги.
- Боже, Данте, – простонала она. – Не думаю, что я сегодня в состоянии вести светскую беседу. Видишь, я даже до кровати добраться не могу.
- Ну, этой беде легко помочь, док, – ухмыльнулся Данте. Не обращая внимания на слабые протестующие возгласы Хелен, он без особых усилий поднял ее на руки, перенес в комнату, положил на незаправленную кровать и сам сел рядом. Хелен тут же свернулась клубком рядом с ним.
- Думаю, тебе даже не нужно рассказывать сказку на ночь, – улыбнулся Данте, кладя руку ей на плечо.
- Не нужно, – подтвердила Хелен. Тепло, исходящее от его тяжелой руки, успокаивало ее. – Закрой дверь, когда будешь уходить.
- Хорошо, – кивнул Данте и поднялся с места.
Он дошел до двери, щелкнул выключателем, погрузив комнату в темноту, и повернулся к ней, чтобы пожелать доброй ночи. Но его прервал громкий противный звук, от которого Хелен распахнула глаза.
- Что это, Данте? – ее голос слегка дрожал.
- Сирена, – пожал плечами мужчина. – С вышки заметили других. Пойду посмотрю, что там. Может, повоевать придется. А ты оставайся здесь! – прикрикнул он на Хелен, заметив, что она выбирается из кровати. – Возможно, что твоя помощь скоро понадобится.
Хелен послушно опустилась на место, когда Данте вышел. Ей было страшно. За годы в Бункере она отвыкла от таких тревог и от настоящих других, жестоких, нападающих по ночам. Она лежала на кровати, освещаемая всполохами прожекторов, и прислушивалась к шуму за окном. По нему невозможно было понять, что происходит, все перекрывал вой сирены, но, кажется, никто не стрелял. Значит ли это, что других было мало, или что их было так много, что стрелять уже некому?
Она не поняла, сколько пролежала вот так, вслушиваясь, но когда пришел Данте, сирена уже молчала. Он был точно таким же, каким ушел, даже оружия при нем Хелен не заметила.
- А где твой пистолет? – спросила она.
- Мне не хотелось делать крюк к гаражам, чтобы забрать его. Я пошел сразу туда, куда бежали все. Как я и ожидал, стрелять не потребовалось.
- А если бы потребовалось?
- Тогда бы я подождал, пока кого-нибудь убьют, и забрал бы его пистолет, – пожал плечами Данте. – Все хорошо, док. Из наших никого не убили, даже не ранили. Там было двое других, непонятно, как они вообще забрели к базе. Их сняли с вышки, а тревогу подняли на всякий случай. Другие уже довольно давно не нападали, так что можно ждать от них какого-то подвоха. Или не ждать. С этими другими никогда не угадаешь, что произойдет, они же как дети или животные.
- Странно, – улыбнулась Хелен. – Я почти пятнадцать лет занимаюсь другими, их психикой и защитными механизмами, но, кажется, знаю о них куда меньше, чем ты.
- Много ли других ты видела в Бункере, док? Сразу после катастрофы я видел их едва ли не каждый день. Не просто видел – я с ними дрался. Чтобы выжить, нужно было в первую очередь изучить противника. Вот я и изучал.
- Я бы хотела посмотреть, как живут другие, – сказала Хелен. – Все то, что я узнала о них, работая в Бункере, не кажется мне убедительным.
- Так в чем проблема, док? – Данте вновь сел рядом с ней. – Если хочешь, я отвезу тебя завтра к поселку, покружим рядом. Они не будут на нас нападать, знают уже, что если убить пару человек, то на следующий день придет куда больше. Они, конечно, изменились, но инстинкт выживания никто не отменял.
- Разве так можно? – удивилась Хелен. – Вот так просто сбежать с базы посередине рабочего дня?
- Во-первых, лучше туда ехать с утра. Они отчего-то ведут ночной образ жизни, так что по утрам они сонные и ленивые, проще будет убежать, если что. А во-вторых, нужно взять у Фиггинса письменное разрешение. И этим займешься ты, – он прервал собиравшуюся возразить Хелен. – У тебя это выйдет быстрее и безболезненнее. У нас с майором давние разногласия.
- Хорошо, – согласилась Хелен.
- Вот и славно, – улыбнулся Данте. – Займись этим завтра с утра. И спокойной тебе ночи.
Данте поднялся с кровати и вышел из комнаты. Хелен слышала, как хлопнула входная дверь. Через минуту она уже спала.
Фиггинс заступал на свой пост рано, так что Хелен после пробуждения, даже не позавтракав, отправилась прямо к нему в кабинет. Майор, услышав, что она хочет ехать вместе с Данте, поморщился, но ничего не сказал. Разрешение, правда, не выписал, но позвонил по внутренней связи на пост у главных ворот и велел пропустить доктора Коллинз и Данте. После чего пытался предложить Хелен чаю, но она, сославшись на необходимость выехать немедленно, сбежала.
Данте был несколько удивлен покладистостью Фиггинса.
- Видно, ты его чем-то зацепила, док, – проговорил он, наливая ей кофе и протягивая бутерброд. – Он вроде никогда не был падок на женщин. Даже в свои выходные в резервации ни разу не ездил, в отличие от других солдат и офицеров.
Большую часть населения резерваций, в которых выращивалась еда и работали мини-фабрики, составляли женщины. Для солдат поездка туда была единственным способом найти себе девушку на ночь или на всю жизнь. Там же воспитывались дети, рожденные от таких союзов. Кольцо военных баз служило стеной между другими и резервациями.
- Не знаю, – пожала плечами Хелен, откусывая от бутерброда. – Видимо, женщины без ученой степени его не привлекают.
- У тебя разве есть степень? Ты ведь слишком молодая, чтобы успеть получить ее до катастрофы.
- Я училась в медицинском, – вздохнула Хелен, – должна была получить бакалавра. Но за день до этого случилась катастрофа. Так что у меня даже диплома об образовании нет.
- Сочувствую. – Данте отхлебнул кофе.
- Да нечему, – она пожала плечами. – У нас в Бункере было столько докторов и профессоров, что за годы работы с ними у меня тоже должна была появиться ученая степень.
- Обуздывать суровых майоров тебя там тоже учили? – ехидно спросил Данте.
Вместо ответа Хелен ткнула его кулаком в бок.
- Пора выдвигаться, – сказал Данте, поглядев на часы, и допил кофе одним глотком. Хелен кивнула и встала со стула.
Данте выгнал из гаража натертый до блеска темно-синий джип, так не похожий на вечно запыленные местные машины цвета хаки.
- Познакомься, док, это Бетси, – он любовно погладил машину по блестящему боку.
Хелен не смогла сдержать улыбки, глядя на его самодовольное лицо.
- Ты говорил, что Бетси не один раз спасала тебе жизнь.
- Ага, – кивнул Данте. – Я тебе по дороге расскажу, если захочешь.
Хелен уселась в пассажирское кресло, и они поехали. Ворота открыли заранее, даже останавливаться не пришлось. Хелен почувствовала, как они съехали с бетонки на старое шоссе. Ворота захлопнулись за ними, и ей стало немного не по себе. Это была территория других. Хелен не могла отделаться от мысли о том, как чужеродно смотрится на этой пыльной дороге их блестящий джип.
Данте определенно хорошо знал путь, и уже минут через двадцать они подъезжали к поселку с подветренной стороны. Хотя Хелен не назвала бы это поселком. Другие заняли зеленую ложбинку рядом с единственным на много километров вокруг ручьем. Она не могла разглядеть все в подробностях, но заметила и мужчин, и женщин, и детей, копошившихся в песке.
- Фиггинс говорил, что их здесь несколько тысяч. Но тут же явно не больше тысячи!
- Им всем здесь не прокормиться, – ответил Данте. – Поселок – что-то типа гнезда. Из него уходят на поиски еды, и в него же возвращаются. Их притягивает близость людей. Для полного счастья им нужно человеческое мясо.
Хелен передернуло.
- Объедем вокруг поселка, док? – предложил Данте.
- Нет, – медленно покачала головой Хелен. – Не хочу. Поехали на базу.
- Как скажешь. Не имею ничего против.
Данте развернул машину обратно. Другие их так и не заметили или сделали вид, что не заметили.
- Ты обещал мне рассказать про Бетси, – напомнила ему Хелен спустя несколько минут напряженного молчания. Данте, нахмурившись, кивнул.
- Я не всегда был солдатом, – начал он. – До того, как произошла катастрофа, я был журналистом на… впрочем, неважно, ты вряд ли помнишь. На одном кабельном канале. Когда пришли новости о первых заражениях, был объявлен карантин. Но я захотел сделать репортаж из самого пекла, и мой оператор, Энди, согласился ехать со мной. Он тоже любил сенсации. Мы приехали туда, где, по заявлениям ЦКЗ был центр заражения. Мы считали себя неуязвимыми в своих марлевых повязках. Энди обратился, когда я записывал стендап. Я стоял посередине улицы, чувствовал за своей спиной приближение других. И тут Энди отпустил камеру и бросился на меня. – Данте медленно выдохнул сквозь сжатые зубы. – Мне повезло, что он всучил мне сумку с запасными аккумуляторами к камере. Я успел поднять ее с асфальта, пока он бежал. Я бил его по голове, пока не увидел его мозг. Тогда я бросил сумку и побежал, я за мной гнались другие, которые вышли из своих домов. Я добежал до машины раньше, чем другие догнали меня. Если бы не моя Бетси, я бы остался там, разорванный на части, как и множество других людей.
Хелен погладила его по руке.
- Прости, Данте. Я не хотела напоминать тебе… об этом.
- Ничего страшного, док. Это было давно. А ты? Как твое прошлое связано с другими?
Картины катастрофы сразу встали у Хелен перед глазами.
- Никак, – запинаясь, наконец ответила она. – Никак не связано, Данте.
- Ну, как знаешь, – ответил Данте, и Хелен поняла, что он ей не верит.
Они въехали в открывшиеся ворота.
Хелен бежала по улице. Неоновые вывески и рекламные экраны издевательски ярко горели. В их свете ей невозможно было спрятаться. Эти чертовы зомби замечали ее, но она замечала их раньше и успевала свернуть. Дорога до дома казалась бесконечной. Но Хелен бежала, потому что от этого зависела ее жизнь и жизнь ее матери. Где-то вдалеке выли сирены, но Хелен слышала только свое дыхание. Она знала, что долго так не протянет. Но дом приближался с каждой минутой, и это придавало ей сил.
Лифт, разумеется, не работал. Хелен выругалась и побежала по лестнице. Один пролет, второй, третий, четвертый. Вот и шестой этаж, квартира 37А. Хелен распахнула дверь.
- Мама!
Хелен вслушивалась, пытаясь унять собственное сердцебиение. Ответа не было.
Дверь в гостиную. Никого. Дверь в спальню матери. Никого. Дверь в собственную комнату. Никого. Хелен остановилась посередине кухни, оглядываясь.
- Ну же, мама, где ты? – она почти плакала.
То, что выскочило на нее из ванной, уже не было ее мамой. Хелен попятилась к подоконнику.
- Не надо, мама, – прошептала она, но чудовище приближалось.
- Не-е-ет! – заорала Хелен, и проснулась.
Она лежала в своей постели в комнате при медпункте. Ее сердце билось так сильно, что, казалось, сейчас выпрыгнет из горла. Хелен привстала на локтях и со страхом оглядела комнату. Часы с фосфоресцирующим циферблатом показывали три ночи. В комнате на самом деле никого не было.
Она со вздохом опустилась обратно на постель и прикрыла глаза. Ей тут же вспомнился последний образ из сна – мать, надвигающаяся на нее, готовая прыгнуть. В тот момент у Хелен под рукой оказался хлебный нож. Она вонзила его в живот матери – чудовища, которое уже не было ее матерью – и та остановилась, согнулась пополам, пытаясь вытащить нож.
Хелен смогла сбежать. Без денег, документов, одежды, еды. Она загнулась бы за неделю на улицах города, если бы раньше ее не съели другие. Но ей повезло. Когда она бежала, не разбирая дороги, лишь бы подальше от родного дома, ноги привели ее в университет. Там ее, забившуюся в темный угол, отчаянно дрожащую, нашла Нина.
Нина Гришэм была одним из ее преподавателей. Известный психиатр, знаменитый своей суровостью. Студенты называли ее «маршалом». Но с Хелен Нина Гришэм всегда была другой. После катастрофы у них обеих никого больше не осталось. Нина заставила военных отправить способную студентку не в резервацию, а в Бункер вместе с ней. Всему, что случилось с ней после этого, Хелен обязана Нине.
Хелен вновь открыла глаза. Как же так произошло, что они с Ниной, прожившие и проработавшие вместе более десяти лет в полном согласии, начали ссориться? Хелен не могла даже вспомнить, из-за чего это произошло впервые. Но в конце концов эти ссоры сделали жизнь Хелен невыносимой. И она просто сбежала. «Как подросток, ей-богу», – с недовольством подумала Хелен. Она закрыла глаза и попыталась снова уснуть.
Дни текли своей чередой. Темнеть стало раньше, приближалась зима. Хелен освоилась на базе и теперь с легкостью могла пройти куда угодно с закрытыми глазами. Работы у нее было немного – за все время ей пришлось вылечить пару случайных порезов, загипсовать ногу одного механика, который уронил на пальцы какую-то деталь, и еще раз вспомнить свою основную профессию, когда какой-то солдат вернулся из резервации пьяным и решил рассказать ей про травмы детства.
Хелен уже знала всех на базе в лицо и по имени и даже обзавелась группой поклонников, которые безуспешно пытались завоевать ее внимание. Фиггинс почти не докучал ей, только несколько раз вызывал к себе, чтобы согласовать список необходимых вещей, которые нужно было доставить с ближайшим вертолетом. Большую часть свободного времени она проводила у Данте, пила с ним чай с бутербродами и по мере сил помогала чистить и перебирать Бетси. Многие считали их парой, но это было не так: Хелен не хотела отношений, а Данте обещал ждать второго предложения и держал свое слово.
Жизнь начинала становиться скучной, когда однажды ночью Хелен проснулась от рева сирены и, прислушавшись к шуму за окном, поняла, что происходит что-то серьезное. Она оделась за минуту и выскочила из медпункта. Бой шел у задних ворот, и, судя по всему, уже заканчивался, поэтому Хелен побежала туда без страха.
К тому моменту, когда она подошла, уже никто не стрелял, и даже сирену отключили. Хелен пробилась сквозь столпившихся солдат к переднему краю, чтобы посмотреть, кто пострадал. Там уже стоял Фиггинс, а сразу за приоткрытыми воротами лежали тела. Хелен не увидела среди них ни одного человека в форме.
- Кто-нибудь ранен? – спросила она на всякий случай.
- Никто, доктор Коллинз. – майор отвечал подчеркнуто сухо, как всегда, когда они были на людях. – Убито около двух десятков других. Сержант, – крикнул он в сторону. – Возьмите пару человек и сожгите трупы, только подальше от базы, чтобы не воняло.
Высокий лысый негр, сержант Филипп, молча кивнул. Двое мужчин из его взвода выскользнули за ворота и начали стаскивать трупы в кучу. Люди расходились, им это зрелище было знакомо. Хелен осталась стоять рядом с Фиггинсом, наблюдая за деловитыми солдатами взвода Филиппа.
- Сержант! – крикнул вдруг один из них. – Тут женщина. Она живая, только без сознания и ранена. Что с ней делать?
Сержант Филипп обернулся и посмотрел на Фиггинса. Тот расстегнул кобуру, достал пистолет и вышел за ворота. Хелен поспешила за ним.
Другая лежала на песке с закрытыми глазами, будто спала. Она была ранена в ногу, но кровь уже перестала бежать. Другая показалась Хелен совсем юной, ей никак не могло быть больше двадцати. Фиггинс наставил на нее пистолет.
- Нет! – закричала Хелен.
Майор уставился на нее. Хелен поняла, что ей нужно как-то объяснить свой внезапный порыв. Других, напавших на людей, нельзя было оставлять в живых. Но эта девушка вовсе не казалась ей другой. Хелен было жаль ее, ей не хотелось, чтобы она умерла. В конце концов, это всего лишь слабая девушка. Но как объяснить это Фиггинсу?
- Вы же помните, что я занимаюсь психологией других, – сбивчиво и торопливо начала Хелен. – Эта девушка ранена и слаба, и восстановится не скоро. Возможно, я смогу ее адаптировать. Если же нет, я отправлю ее в Бункер, там всегда нужны другие для опытов. Не убивайте ее, майор, оставьте ее мне.
Она практически умоляла, и, очевидно, это задело Фиггинса, так как он опустил пистолет и кивнул.
- Она ваша, если вам это так нужно, доктор Коллинз. Но если кто-то от нее пострадает, я оставляю за собой право сделать с ней то, что положено делать с другими в наше время. – Он понизил голос так, чтобы никто, кроме Хелен его не слышал. – Я гарантирую это, доктор Коллинз. – А потом добавил обычным приказным тоном. – Вызывайте Данте с его машиной, эти солдаты не будут вам помогать.
- Зачем же вызывать Данте? – раздался знакомый голос за спиной Хелен. – Данте всегда там, где нужен.
Майор скривился. Данте, словно не заметив этого, прошел мимо него к другой, присел на корточки, внимательно осмотрел, а потом поднял на руки.
- Она легкая как перышко, док. Пойдемте, я донесу ее за минуту.
Хелен послушно двинулась за ним.
- Ты уверена в том, что делаешь? – спросил он, когда они отошли подальше от Фиггинса и остальных. – Другие могут быть опасны даже поодиночке.
- Не то чтобы совсем уверена, Данте, но мне бы не хотелось, чтобы она умерла. Она совсем ребенок, к тому же слабый и измученный. Мне жаль ее.
- Жалость к другим – плохое чувство, док, потому что они не способны жалеть никого. Но в таком состоянии она и вправду не сможет никому навредить. А что будет дальше – увидим.
В медпункте Данте сгрузил девушку на кушетку для пациентов. Хелен опустилась на колени рядом с ней, чтобы осмотреть рану. Как она могла судить, пуля прошла навылет, не задев артерии или кости. Такая рана должна была зажить быстро. Сознание другая потеряла, очевидно, когда упала после выстрела и ударилась головой о землю.
- Нужно промыть и зашить, заживет быстро, – сказала Хелен. – Подай мне инструменты и перчатки, пожалуйста
Данте без слов протянул ей все нужное.
- Когда она придет в сознание? – спросил он, наблюдая, как она промывает рану.
- Не знаю. Вероятно, у нее сотрясение мозга. Может, она очнется через минуту, а может, через сутки.
- Было бы нехорошо, если бы она очнулась ночью и убила бы тебя.
Хелен посмотрела на него и кивнула.
- Дай мне вон ту ампулу и шприц, – она показала на среднюю полку шкафчика. – Это гарантировано продержит ее в состоянии сна до утра.
Данте протянул ей снотворное, она отломила кончик ампулы, набрала шприц и ввела лекарство, а затем принялась зашивать рану и накладывать повязки.
- Как ты ее назовешь? – спросил Данте, когда она сняла перчатки.
- Что? – удивилась Хелен.
- Имя. Какое имя ты ей дашь? Если ты хочешь ее адаптировать, ее должны как-то называть. Не думаю, что у других есть имена, по крайней мере, в нашем понимании. У них и языка-то как такового нет.
- Я не думала об этом, – призналась Хелен. – Даже не знаю, какое имя ей подойдет.
- Назови Мартой, – предложил Данте.
- Хорошее имя, – согласилась Хелен. – А почему Мартой?
- Так звали дочь моей сестры, – глухо ответил он, уставившись в пол. – Ей было два, когда она обратилась. Эта девушка чем-то напоминает мне сестру, такой, какой она была в молодости. Марта сейчас, возможно, выглядела бы так же.
Хелен положила руку ему на плечо.
- Мне нравится это имя. Она будет Мартой. А ты, как крестный отец, должен будешь за ней присматривать, – улыбнулась она.
- Будто бы у меня есть другие варианты, – проворчал Данте.
Они расхохотались, глядя друг на друга.
- С тобой остаться? – предложил он. – Мало ли, что может произойти ночью.
- Нет, спасибо. Иди домой, я справлюсь.
- Ну, как знаешь, док, – он вдруг порывисто обнял ее на прощание, кинул взгляд на Марту и вышел из медпунта.
Хелен уложила новую пациентку поудобней, пристегнула на всякий случай ремнями руки и ноги и ушла в свою комнату. В эту ночь она впервые закрыла дверь изнутри.
Хелен проснулась на рассвете от странного шума. Она не сразу поняла, что это был вой. Выла Марта в приемном покое. Хелен вскочила на ноги и, не одеваясь, ворвалась в медпункт. Девушка пыталась вырваться из ремней, но они держали крепко. Из-под повязки сочилась кровь. Увидев Хелен, она перестала выть и молча уставилась на нее огромными темными глазами, тяжело дыша.
- Тихо, тихо, – произнесла Хелен самым спокойным тоном, на который была способна. – Я не сделаю тебе больно. Тебя вчера ранили. Я тебя лечу. Не бойся меня.
Хелен подняла руки, показывая, что у нее нет оружия. Марта настороженно следила за ее движениями. Хелен подошла поближе и отвела глаза от ее лица, пытаясь рассмотреть, что происходит с ногой. Нужно было перевязывать заново.
- Марта! – окликнула она девушку, и та инстинктивно посмотрела на нее. – Я буду называть тебя Мартой. Тебе нравится это имя, Марта?
Ответа она, разумеется, не дождалась. Девушка продолжала смотреть на нее, пронизывая насквозь своим взглядом.
- Я – Хелен, - сказала Хелен, указывая на себя, – ты – Марта, – она показала на девушку.
Маневр «Хелен-Марта» пришлось повторить несколько раз, но Хелен показалось, что в конце концов она увидела понимание в глазах девушки.
- Лежи спокойно и не дергайся. Мне надо перевязать тебе ногу. Может быть больно. – Хелен говорила медленно, показывая жестами, что собирается делать. Когда ей показалось, что Марта поняла, она взяла бинты, подвинула стул и села рядом с ногой.
Стоило только Хелен начать отдирать старые бинты, как девушка забеспокоилась. Хелен взглянула на нее.
- Шшш, – сказала она. – Все хорошо. Успокойся.
И Марта успокоилась. Она не дергалась, даже когда Хелен аккуратно отрывала присохшие бинты и останавливала вновь открывшееся кровотечение.
- Хорошая девочка, – сказала Хелен, закончив накладывать повязку, и улыбнулась девушке. Что-то похожее на улыбку появилось на лице Марты, но Хелен не была уверена, что ей это не кажется.
- Доброе утро, док. – Данте вошел без стука. – Доброе утро, Марта, – добавил он, увидев, что девушка смотрит на него. – Вижу, она уже очнулась.
- Да, и мы, кажется, с ней даже поладили. Знаешь, ее нужно вымыть, – неизвестно, что она могла принести на себе. Но одной мне с этим не справиться.
- Разумеется, я тебе помогу. Только как ты собираешься заставить ее стоять под душем?
Вопрос был резонный. База была оборудована собственной системой водоснабжения и душевыми, и в медпункте был собственный душ, но поместиться туда вместе с Мартой и Данте – одна Хелен с ней бы не справилась – нечего было и думать.
- Нужно притащить сюда ванну, – сказала она. – Хотя откуда здесь ванны? Но, черт возьми, тут простым обтиранием губкой не обойдешься.
- Есть у меня одна идея, – медленно проговорил Данте, и Хелен вскинула на него глаза. – В одном из гаражей есть резервуар непонятного назначения. Даже не то, чтобы резервуар, – дыра в полу. Вся Бетси туда не влезает, но более мелкие детали я мою именно там. Марта меньше моей малышки, она туда поместится. Пойдем, надо успеть до начала рабочего дня. Бери мыло и что там еще нужно, а я возьму девушку. – Он потянулся к ремням кушетки, но Хелен его остановила.
- Нужно сначала замотать ей ногу пленкой, чтобы рана не намокла. И ты уверен, что ей не нужно сначала вколоть успокоительное?
- Возьми и успокоительное с собой на всякий случай. Но я не думаю, что она что-то нам сделает – она слишком истощена и у нее прострелена нога. Ну что, готова?
Хелен закрепила пленку и кивнула.
«Хорошо, что Фиггинс этого не видит», – думала Хелен по дороге. Процессия действительно выглядела забавно: впереди – Данте с девушкой на руках, длинные свалявшиеся волосы которой теребил ветер, позади – нервно оглядывающаяся Хелен с сумкой для душа. Но перебежка от медпункта до гаражей прошла успешно. Данте опустил девушку на пол рядом с тем самым резервуаром и отошел за шлангом, чтобы наполнить яму. Хелен села рядом с Мартой.
- Не бойся, – сказала она, внимательно следя за ее глазами и движениями рук. Девушка внушала ей страх несмотря на ее состояние. – Мы просто тебя вымоем. Это не больно.
Когда «ванна» наполнилась, Данте вновь подхватил девушку, которая, кажется, уже привыкла к такому способу передвижения, и начал опускать ее в воду. Почувствовав спиной влагу, Марта пронзительно завизжала и вцепилась ногтями в плечи Данте. Тот невнятно выругался сквозь зубы. Хелен подскочила и успокаивающе погладила девушку по голове, и та отчего-то расслабилась, отпустила Данте и позволила положить себя в воду.
- Хорошая девочка, – похвалила ее Хелен, и Марта вполне отчетливо улыбнулась в ответ. «Она реагирует гораздо быстрее, чем я ожидала» - подумала Хелен, намыливая ей голову собственным шампунем. – «Наверно, это хороший знак».
У Марты были длинные густые волосы. Очевидно, она никогда их не стригла, и у Хелен ушло много усилий на то, чтобы промыть их все.
- Думаю, их надо подстричь, – заметил Данте. – Такие прически – не для наших мест.
Хелен согласно кивнула, не отвлекаясь от своего занятия. Марта лежала удивительно покорно, но кто знал, сколько это может продлиться. Хелен хотелось поскорее закончить с помывкой и вернуть девушку в медпункт, пока в гараже не появился кто-нибудь еще. Новые люди могли смутить Марту.
Хелен решила, что волосы промылись достаточно, и взялась за мочалку. Данте предусмотрительно встал рядом, чтобы удержать девушку, если ей вздумается нападать. Хелен медленно и аккуратно, почти не нажимая, массировала спину и плечи Марты мочалкой, одновременно рассказывая ей, что делает. Ее руки гладили кожу девушки, неожиданно нежную для ее образа жизни, пальцы в поисках повреждений ощупывали кости, обтянутые кожей – выступающие ключицы, острые позвонки, тонкие ребра. Она вся была легкая, тонкая, почти прозрачная, угловатая, – мягкими и округлыми в ее фигуре были только бедра и небольшие груди. Хелен с нажимом прошлась мочалкой по пояснице, и Марта выгнулась под ее рукой и негромко, по-кошачьи, заурчала.
- Кажется, ей понравилось, – хмыкнул Данте. Хелен укоризненно посмотрела на него и продолжила мыть девушку. Наконец, результат показался ей удовлетворительным.
- Можешь доставать ее оттуда, и пойдем обратно. Скоро остальные механики заступят на смену.
Данте наклонился, чтобы поднять девушку, и Хелен увидела на его плечах глубокие царапины.
- Да, ногти ей тоже придется укоротить, – протянула она. – А тебе – обработать раны.
- Ерунда, – отмахнулся Данте. – Прибери здесь все и спусти воду, я унесу ее сам. Она, вроде, смирная.
Марта спокойно лежала у него в руках, и Хелен кивнула в знак согласия.
Вернувшись в медпункт, она обнаружила девушку пристегнутой к кушетке, а Данте – стоящим у шкафчика с лекарствами. Он смазывал руки перекисью водорода и шипел от боли.
- Что случилось? – спросила Хелен, переводя взгляд с Марты, пытающейся освободить руки, на израненного Данте.
- Пока я ее нес, она решила попробовать, каков я на вкус, и укусила меня несколько раз. Она хоть и другая, но все же гораздо слабее меня. – Он позволил ей осмотреть свои раны. Хелен насчитала несколько укусов и царапин, но ничего серьезного.
- Мне кажется, ты зря все это затеяла, – сказал Данте, обработав все ранки. – Эта девочка опасна, и лучше бы поскорее от нее избавиться, пока она не напала на тебя. Может, продержать ее на успокоительном до следующего вертолета, а потом отправить в Бункер?
- Нет, – покачала головой Хелен. – Я это дело так просто не брошу. Может быть, она не хотела тебя ранить? Может, она просто голодна? Она не ела со вчерашнего вечера и черт знает, сколько еще до него. Данте, сходи на кухню, принеси какой-нибудь еды. Пожалуйста, – добавила она, встретив его скептический взгляд.
Данте чертыхнулся и вышел из медпункта, хлопнув на прощание дверью. Хелен пристально посмотрела на девушку, переставшую дергаться в ремнях.
- Ну что мне с тобой делать, Марта? – спросила она со вздохом. – Может быть, Данте прав, и я дура, что ввязалась во все это? Может, мне нужно отправить тебя в Бункер с вертолетом и самой вернуться туда же? – Хелен махнула рукой и отвернулась к шкафчику с медикаментами. – Сейчас ты поешь, потом я вколю тебе снотворное и подумаем, что делать дальше.
- Мар-та, – раздался глухой скрипучий голос у нее за спиной, и Хелен обернулась. – Мар-та, – произнесла девушка свое новое имя еще раз, словно пробуя его на вкус.
- Кажется, все не так уж и плохо, – улыбнулась ей Хелен, и Марта улыбнулась в ответ.
Зеркало отражало Марту с зажмуренными глазами и Хелен, нависшую над ней с ножницами. Она негромко рассмеялась, увидев эту сцену, и Марта с любопытством приоткрыла один глаз.
- Все хорошо, милая, – сказала Хелен. – Это всего лишь ножницы.
Ей стоило большого труда уговорить девушку наконец подстричься, пришлось придумывать и объяснять все те выгоды, которая она сможет получить вместе с короткой стрижкой, пока Марта все же не согласилась. Хелен резко выдохнула и отстригла первую прядь. Волос у Марты было много, и ножницы с трудом их брали, но постепенно шикарная грива поддалась. Хелен увлеклась процессом и остановилась только когда увидела, что волос стало катастрофически мало. Теперь зеркало отражало слегка растерянную женщину с ножницами и девушку с закрытыми глазами, коротко и кривовато постриженную. Хелен вздохнула и похлопала Марту по плечу.
- Открывай глаза.
Девушка подчинилась и настороженно оглядела свое отражение в зеркале, потом подняла руку и ткнула в него пальцем.
- Это я?
- Ты. – Хелен посмотрела на девушку. – Нравится?
- Я себя не узнаю, – проговорила Марта, поворачиваюсь к зеркалу то одним боком, то другим. – Наверно, нравится, – она повернулась к Хелен и робко улыбнулась.
Хелен улыбнулась в ответ и потрепала ее по голове, осыпая на пол состриженные волоски.
- Сходи, вымой голову, а я пока приберусь здесь. Скоро придет Данте, он обещался.
Хелен показалось, или девушка заметно погрустнела?
- Что случилось, Марта? – спросила она обеспокоено.
- Ничего, Хелен. – ответила девушка и ушла в ванную комнату.
Хелен пожала плечами и взяла веник.
Когда пришел Данте, они обе сидели в комнате, и чайник уже закипел.
- Добрый вечер, док! – он как всегда вошел без стука. – Привет, Марта. Как у тебя дела?
Мужчина наклонился, чтобы потрепать ее по щеке, но она мгновенно отодвинулась. Данте убрал руку и сел за стол.
- Ты неплохо ее подстригла, – сказал он Хелен. – Для женщины с ученой степенью.
- Хватит издеваться, – ответила она. – Сама знаю, что ужасно.
Это был обычный пятничный чай, ритуал, заведенный ими еще до появления Марты. По пятницам они ради разнообразия собирались у Хелен и обсуждали различные темы. Сегодня им было, о чем поговорить: последний вертолет привез известие о том, что сменилось руководство Штаба, а вместе с ним – кучу различных слухов о том, что теперь может измениться. Хелен изредка отрывалась от обсуждения, чтобы сделать Марте замечание: она слишком громко пьет чай или чавкает или недостаточно прямо держит спину. Сначала девушка спокойно слушала это, пока Хелен случайно не пропустила, что она взяла еду руками, а вот Данте заметил и сказал об этом.
- Что с ней? – удивилась Хелен, когда Марта неожиданно встала из-за стола и вышла из комнаты.
- Ты разве не видишь? – поднял бровь Данте и отхлебнул чаю.
- Чего не вижу?
- Кто из нас женщина? – вновь ответил вопросом на вопрос Данте.
- Хватит говорить загадками! – вспылила Хелен.
- Док, из тебя плохой психолог. Она ревнует, только и всего, – мужчина пожал плечами.
- Подожди, – опешила Хелен. – Кого она ревнует?
- Ну не меня же, – хрипло расхохотался Данте. – Она постоянно меня избегает, перебивает нас, если мы разговариваем, и никогда не улыбается, когда я рядом. О чем здесь еще говорить?
Хелен в растерянности оглянулась на дверь, за которую вышла Марта. Она на самом деле замечала, едва ли не с того самого дня, как девушка здесь поселилась, что Марта любит находиться рядом с ней и не любит, когда рядом Данте. Из-за этого Хелен даже пришлось сократить свое общение с ним, но она списывала это на большой объем работ по адаптации Марты. А ведь девушка на самом деле к ней привязалась, подумала Хелен. И она сама привязалась к ней.
Марта оказалась на удивление легко обучаемой. Она обходилась свининой с кухни и не пыталась больше бросаться на людей. Она с увлечением училась говорить, довольно быстро постигая слова. Хелен полагала, что это оттого, что Марта обратилась, когда была ребенком лет пяти. К тому времени она уже умела говорить и кое-что знала о жизни. Женщине нужно было только пробудить в ней эти знания. И Хелен неустанно трудилась над этим, используя все те разработки, которые изучила за годы в Бункере.
Точного объяснения того, почему кого-то вирус пощадил, а кого-то нет, не нашлось за все годы прошедшие после Катастрофы. Хелен разработала собственную теорию, опросила всех специалистов, которых смогла найти в Бункере, и убедилась в том, что права. По ее мнению, вирус обошел стороной тех, у кого была цель. Так, Нину Гришэм спасло желание завершить разработку нового метода работы с сознанием, которое ей после пришлось забросить – появились более важные проблемы. Саму Хелен, как она считала, спасло глупое желание получить диплом и отпраздновать это с друзьями. Видимо, оно оказалось достаточно сильным, чтобы как-то повлиять на ее организм и сделать ее невосприимчивой к вирусу.
Нина рассмеялась, когда Хелен поделилась с ней своей идеей, и после этого они начали отдаляться друг от друга. Но доктор Коллинз верила, что согласно ее теории можно вернуть других обратно в человеческое состояние – если заставить их испытывать сильные положительные эмоции и изобрести какую-нибудь цель, смысл их жизни.
Пока Хелен пыталась разобраться, какой целью заинтересовать Марту, держать ту в медпункте стало совсем невозможно. Она бегала по всей базе и совала свой любопытный нос во все углы. Солдаты, привыкшие сражаться с другими, поначалу относились к ней с опаской и прогоняли от себя, но потом привыкли и перестали обращать на нее внимание. Она была кем-то вроде дочери полка, большим ребенком. Но ребенок этот находился в теле молодой и очень привлекательной, на взгляд Хелен, женщины. Нормальное питание смягчило ее фигуру, скрыв торчащие кости, сделало ее более женственной. Некоторые солдаты бросали на Марту недвусмысленные взгляды. Но Данте всегда был где-то поблизости, незримой охраной, и никто не рисковал спорить с ним. Для всех, кроме Фиггинса, веснушчатый механик был авторитетом.
Майор был главной проблемой Хелен и ее воспитанницы. При каждой встрече он советовал доктору Коллинз заковать другую в наручники, пока не поздно. Вызывая ее к себе, он рассказывал Хелен страшные истории про жестокость других. Иногда ей даже становилось страшно. Но потом она возвращалась в свою комнату, где Марта встречала ее неизменной улыбкой, и все ее страхи пропадали. Марта не причинит ей вреда, Хелен это знала.
Доктор Коллинз увлеклась своей теорией адаптации других, предвкушая, как отошлет свои записи в Бункер и как после этого начнется повсеместная адаптация. За этой лихорадкой первопроходца она как-то позабыла о том, что занимается не с абстрактной другой, а с Мартой, девушкой, которую спасла от смерти несколько недель назад. И слова Данте, брошенные в обычной его манере, насмешливо и вскользь, подействовали на нее как ведро холодной воды, вылитое на голову.
Марта ревновала. Как только Хелен взяла на себя труд присмотреться к ее поведению, она поняла это сразу. Годы медицинского образования и последующей работы говорили ей, что это нормально. Что Марта остановилась в своем развитии на времени обращения, что ей сейчас психологически около пяти лет и что ревность к единственному родителю для этого возраста нормальна.
Марта льнула к ней в любой возможный момент, лезла обнимать, когда Хелен занималась делами, и той стоило больших усилий убедить ее не мешать. Марта настаивала на том, чтобы все время Хелен принадлежало исключительно ей, и у Хелен не хватало духу ей отказать. «Она просто большой ребенок» – уговаривала себя Хелен, когда Марта под утро приходила со своей кушетки, неслышно заползала к ней под одеяло и прижималась холодными ногами, отчего доктор Коллинз сразу же просыпалась. После того, как Данте сделал свой нехитрый вывод, она попыталась провести с девушкой воспитательную беседу. Марта сделала вид, что не поняла, зная, что Хелен не сможет рассердиться по-настоящему.
Разговор с Данте разбередил душу Хелен. Не желая того, она вспоминала все те странные вещи, что делала Марта, и которые доктор пыталась объяснить незнанием общепринятых правил поведения и инфантильностью. Девушка часто просила помощи в самых простых делах, – например, одевании. И Хелен помогала ей, хотя, в общем-то, знала, что Марта умеет все это делать сама.
В тот день, когда Марта вылезла из душа, по своему обыкновению, голая (заставить ее носить человеческую одежду было главным заданием первой недели), а Хелен, вместо того, чтобы не обратить на это внимания или просто скользнуть по ней взглядом и вернуться к своим делам, уставилась прямо ей на грудь, все изменилось. Она поняла, что перестала относиться к девушке как к объекту исследования. И это ее сильно обеспокоило.
Теперь уже Хелен старалась ограничивать общение с Мартой. Точнее, сознательно ее избегала. Общалась исключительно по делу, часто уходила из медпункта по делам, один раз даже нагрубила ей, о чем тут же пожалела, увидев огромные наполненные слезами глаза. Все валилось у Хелен из рук, и даже работа не спасала. Она физически не могла находиться в одной комнате с Мартой, потому что сразу же начинала думать совсем не о том. И даже душеспасительная беседа с Данте здесь вряд ли помогла бы. Хелен полагала, что это исключительно женская проблема, и обсуждать ее с мужчиной, даже если он ее единственный друг, было бы глупо. Сейчас ей очень не хватало Нины Гришэм, которая – это совершенно очевидно – все поняла бы и дала мудрый совет. Но Нины не было рядом. Хелен чувствовала себя потерявшейся. За долгие годы она выработала порядок действий в стандартных и нестандартных ситуациях, но это был совершенно непредсказуемый форс-мажор. Хелен не знала, что делать, поэтому выбрала единственный доступный ей путь – делать вид, что все в порядке, и ждать, пока что-нибудь изменится.
Марта довольно быстро поняла, что Хелен не хочет ее видеть. Ее обида была написана на ее лице, и не заметить это мог только слепой. Доктор Коллинз не была слепой, и оттого ей было еще больнее. Теперь Марта приходила в медпункт только ночевать и на обязательные занятия, во время которых почти не поднимала глаз на Хелен. Все остальное время она проводила где-то на базе, – но где именно, Хелен не знала. Они ни разу не пересекались все это время. Зато Данте часто встречал Марту, хоть и не говорил Хелен, где. Зато неоднократно упоминал, что она выглядит расстроенной и подавленной. В такие моменты Хелен чувствовала себя еще более виноватой.
Солдат вбежал в медпункт, когда Хелен, чтобы отвлечься от собственных мыслей, в очередной раз перебирала и сортировала имеющиеся медикаменты.
- Вас вызывает майор, мэм! – сказал он с порога и, видя, что Хелен не торопится, добавил: -- Срочно. Это касается другой.
Другая на базе была одна, и Хелен немедленно сорвалась с места. До кабинета Фиггинса она добежала, как ей показалось, меньше, чем за минуту. Первым делом она увидела Фиггинса: он сидел на свое месте у окна, прямой, словно палка, и с совершенно непроницаемым выражением лица. Долю секунды Хелен наблюдала затылок Марты, сидевшей напротив Фиггинса, пока та не обернулась, услышав ее шаги. В глазах девушки Хелен видела страх, который при узнавании сменился надеждой.
- Что происходит? – спросила Хелен у майора, стараясь, чтобы голос звучал как можно тверже. Но это ей, очевидно, не помогло.
- Ваша подопечная, – Фиггинс сделал акцент на «ваша», – пыталась открыть задние ворота. Очевидно, не для того, чтобы выйти погулять. А поскольку вы, доктор Коллинз, отвечаете за ее поведение, значит вы способствуете нападению других на базу.
Обвинение было столь чудовищно нелепо, что Хелен еле удержалась от того, чтобы расхохотаться ему в лицо.
- Правда, майор? Вы полагаете, что Бункер прислал меня сюда исключительно для того, чтобы эту базу захватили другие? Или, может быть, вы думаете, что это работа Штаба?
Хелен поняла, что выбрала правильный тон, когда Фиггинс опустил глаза. Но праздновать победу было рано.
- Вы же не будете отрицать, доктор Коллинз, что ваша подопечная пыталась открыть ворота? У меня, как минимум, трое свидетелей, – он слегка наклонил голову и прищурил глаза.
- Не буду. – Хелен, поняв, в чем дело, немного успокоилась. – Вы уже спросили Марту, зачем она это делала?
Хелен подошла к столу, и, не отрывая взгляда от лица майора, крепко сжала плечо девушки в знак поддержки.
- Спросил, – процедил Фиггинс сквозь зубы. – Она говорит, что пыталась понять, зачем нужны кнопочки на стене.
Хелен невольно улыбнулась. Да, это было похоже на Марту.
- И какие у вас причины не верить этому, майор?
- Ну это же смешно! – наконец не выдержал Фиггинс. Показное безразличие слетело с него, и Хелен увидела, как некрасиво исказилось его лицо. – Подумать только, кнопочки! Что за детский сад?!
- Я говорила вам, – произнесла Хелен как можно более спокойным тоном, – что Марта остановилась в своем развитии на времени обращения и что для нее нормально такое поведение. Не судите Не судите о людях по их внешнему виду, майор.
- Она не человек, она другая! Или вы забыли, доктор? – он наклонился к ней так близко, что она могла чувствовать его дыхание на своем лице. – Другим не место среди людей. И уж точно им не место на моей базе. Я терпел это, доктор, но мое терпение лопнуло. Чем быстрее вы уберете ее отсюда, тем лучше будет для вас.
- Я обещала вам, что отправлю ее в Бункер, если не смогу адаптировать,– ответила Хелен, не отодвигаясь от него. – Но она адаптировалась. Вам нечего мне предъявить, майор.
Она не стала дожидаться очередной порции возражений и вышла из кабинета. Марта, как она и предполагала, последовала за ней. Так они шли до самого медпункта: впереди Хелен с гордо поднятой головой, позади Марта.
Хелен была чертовски зла. Ей хотелось на кого-нибудь наорать или даже кого-нибудь убить, но орать на Марту было бы глупо, ей и так досталось, а убийство Фиггинса не стоило грозивших за него последствий. Поэтому она сдерживалась из последних сил.
В медпункте Марта сразу же забилась в угол, сев на стул между шкафчиком с лекарствами и стеной. Она виновато глядела на Хелен исподлобья, и та тяжело вздохнула, увидев этот взгляд.
- Я не собираюсь тебя ругать, Марта, – дружелюбно сказала она. – Тебе, наверное, и так уже досталось от Фиггинса.
Девушка нервно кивнула. Хелен вздохнула опять.
- Ты ела сегодня что-нибудь? – спросила она.
Марта помотала головой. Хелен неодобрительно взглянула на часы, которые показывали полдень, а потом полезла в медицинский холодильник. На одной из полок хранилась ветчина, которую Данте принес с кухни для чаепитий. Хелен отвлеклась на какое-то движение за окном и начала резать, не глядя. Нож скользнул по пальцу.
- Вот черт! – выругалась она, увидев, как ранка наливается кровью. Первым желанием было сунуть палец в рот, но она сдержалась, напомнив себе, что у нее, вообще-то, медицинское образование. Поэтому Хелен полезла в шкаф с лекарствами, рядом с которым сидела Марта, чтобы достать антисептик и бинты. Она взяла с полки пузырек и вдруг почувствовала, что ее левую, порезанную, руку перехватила Марта. Хелен с недоумением посмотрела вниз. Девушка, не отрывая взгляда от лица Хелен, медленно облизала порезанный палец.
«Для полного счастья им нужно человеческое мясо», – пронеслись в голове доктора слова Данте. Неужели она ошибалась в Марте, и та всего лишь притворялась нормальной? Хелен не слишком хотелось быть съеденной девушкой, которой она привыкла доверять. К которой испытывала чувства, в конце концов. Ее пугало ощущение ирреальности происходящего и то, что Марта вела себя не так, как знакомые ей другие. Те не церемонились перед убийством, они просто убивали.
Хелен почувствовала, что горячий шершавый язык переместился с пораненного пальца на ладонь. В глазах, обращенных к ней, она видела голод, но это был не тот голод. Хотя Хелен сама не могла понять, какого голода она боится больше. Зато она точно поняла, что Марта знает, что делает. Язык задел какую-то чувствительную точку в центре ладони, и Хелен невольно прикусила губу. Ее бросило в жар. Чтобы сбросить наваждение, Хелен резко мотнула головой и выдернула руку из цепких пальцев Марты.
- Это… это негигиенично, – прошептала она срывающимся голосом и отвернулась к столу, чтобы забинтовать палец.
- Почему ты постоянно от меня уходишь? – спросила Марта, до этого молчавшая. – Ты меня не любишь?
Сердце Хелен замерло. Марта наверняка вкладывала в это слово не то, что Хелен, но утвердительный ответ был бы полной капитуляцией. А ответить «нет» Хелен не могла, поскольку это было неправдой.
- Я не ухожу от тебя, Марта, – наконец, определилась она. – Ты же понимаешь, что у меня много дел. Мне нужно заниматься и ими тоже, а не только тобой.
- То есть, дела тебе важней меня? – Марта высунула голову из-за шкафчика, чтобы посмотреть на Хелен.
- Нет, – быстро ответила та. – Ты для меня важна. Но я должна делать свою работу.
- Мне казалось, что ты совсем меня не любишь, – зачастила Марта. – Ты же вела себя так, будто не любишь. Там, где я жила раньше, если кто-то кому-то нравился, то они не уходили друг от друга. Я же тебе нравлюсь?
- Нравишься, – улыбнулась Хелен, думая о том, что раньше Марта не говорила о поселке, будто бы и не помнила свою жизнь до ранения. – А там, где ты жила раньше, тебе кто-нибудь нравился?
Хелен не понимала, почему она так ждет ответа на этот вопрос.
- Нравился, – ответила наконец Марта. – Но никто так, как ты. Не уходи больше, пожалуйста.
- Постараюсь, – ответила Хелен и вернулась к бинтам, чувствуя, как кровь прилила к щекам.
Солнце давно село, и Хелен готовилась ко сну. Она расправляла кровать, привычно стараясь не задеть указательным пальцем левой руки ничего. Причины для этого не было – палец давно зажил и совсем не болел. Хелен неодобрительно посмотрела на собственную руку и ухватила покрепче край одеяла. Воспоминания о боли в руке немедленно потянули за собой воспоминания о Марте. После разговора с Фиггинсом и того, что последовало за ним (вспомнив об этом Хелен почувствовала, как у нее краснеют щеки), Марта стала больше времени проводить в медпункте. С одной стороны, это делало жизнь Хелен легче: здесь Марта все время была под присмотром и не могла сделать что-нибудь такое, за что майор смог бы уцепиться. С другой стороны, это была непрестанная пытка. Когда доктор Коллинз поняла истинную природу чувств девушки к ней, ее жизнь стала невыносима. Они обе хотели одного и того же, и Хелен приходилось уговаривать себя не обращать внимания на собственные желания. «Не смотри на ее тело», – напоминала она себе. – «Ей пять лет. Это педофилия». Аутотренинг помогал, но ненадолго: до следующего случайного прикосновения или порыва ветра, приносящего ее запах, чистый и дикий, не похожий на запахи остальных жителей базы. Но нарушить свое обещание – больше времени проводить с девушкой – доктор не могла.
Марта ушла гулять еще днем, но до сих пор не вернулась. Хелен очень беспокоилась, хоть и не признавалась себе в этом. Чем дольше девушка находилась на территории, тем больше была вероятность того, что она влипнет в неприятности. От Фиггинса можно было ждать чего угодно. В том числе и какой-нибудь ловушки, в которую доверчивая Марта непременно попадет. Хелен думала о том, пора ли уже бежать к Данте, чтобы вместе с ним заняться поисками.
Когда у двери раздался шум, она немедленно выскочила из комнаты. В ярком свете ламп Марта выглядела ужасно. Простая хлопчатобумажная футболка, в которой она всегда ходила, была фактически разорвана, и сначала Хелен заметила выступающие ребра и какие-то темные пятна у нее на животе. И только потом она поняла, что это. Не только живот, – камуфляжные штаны тоже были в крови. Но больше всего крови было на ее руках и вокруг рта. Марта судорожно дышала и, как показалось Хелен, была на грани истерики. Доктор Коллинз ее прекрасно понимала. Очевидно было, что Марта только что убила человека. Это грозило огромными неприятностями не только ей, но и Хелен, однако ту волновало сейчас не это.
@темы: ориджинал, фемслэшный фикатон
-
-
23.01.2012 в 23:45-
-
23.01.2012 в 23:46-
-
23.01.2012 в 23:47За текст можно голосовать, правила.
-
-
24.01.2012 в 00:16-
-
24.01.2012 в 15:37-
-
05.02.2012 в 23:20-
-
05.02.2012 в 23:54-
-
06.02.2012 в 18:19-
-
08.02.2012 в 16:14Но сюжет не даёт времени задуматься над этим. Читаешь и читаешь, не до глобальных вопросов.
+5.
-
-
08.02.2012 в 17:44автор
-
-
14.02.2012 в 17:49Да, согласна) Хорошо написано, нет провисания сюжета. Читать очень интересно.
-
-
14.02.2012 в 17:50-
-
30.11.2012 в 11:22-
-
30.11.2012 в 11:24Luchiana, спасибо вам)
-
-
30.11.2012 в 12:54