у семи нянек дитя без ракушки
Название: Сломанная балерина
Автор: Цып
Фандом: ориджинал
Персонажи/пейринг: без имен и подписей
Рейтинг: PG-15
Дисклаймер: права на текст принадлежат автору.
click hereМузыкальная шкатулка. Музыкальная шкатулка со сломанным динамиком. Немой музыкант и глухая балерина, крутящая без устали уже восемнадцатое фуэте под «Машину времени». «Машину времени»?.. Ну да. «Машину времени»... Это твоя кассета, ты забыла ее, уходя. А мне остается...
Мне остается только твоя улыбка на фотографиях. Ты всегда улыбалась, стоило мне вытащить мою старенькую мыльницу. Помнишь, сколько пленок мы тогда изводили за одну неделю каникул? Вон они все, в коробке на антресолях. Ты же сама их туда складывала. Сворачивала, с трогательным старанием засовывала в коробочки, наклеивала разноцветные стикеры... Лично я помню только «Аринка на футболе» - две штуки, «Мы в Питере» - шесть штук, и «Всякая чушь» - одна штука. Это когда ты купила лишнюю пленку и мы всю ночь изводили ее на кошку, телевизор и детский сад, который было видно из окна. А потом уже был мой день рождения и цифровик, который мне подарили родители... Твоими фотографиями у меня забито несколько папок на компьютере. Что-то ты помнишь – сама разбирала, помнишь, всю ночь на Новый год? А еще там, как в коробке с пленками, есть «Мы в Питере» и «Всякая чушь» - это я уже без тебя перегоняла фотографии в цифру. Это когда ты уже ушла и обещала не возвращаться.
Мне остается твоя музыка, которой забито три полки в шкафу. О, музыка ведь была твоей больной темой, всегда... сначала кассеты, а потом компакты, которые ты доставала везде, где только можно их было достать в нашем маленьком городе. Тебя знали все, кто занимался дисками, и ты сама знала всех. Я помню, как мы скандалили с тобой из-за этих стопок дисков и кассет, потому что мне всегда казалось, что они просто пылятся у тебя, а тебе не терпелось доказать, что я ошибаюсь. Ты одну за другой меняла кассеты в стареньком магнитофоне, только для того, чтобы я успокоилась, а я грозилась сжечь это все к чертям, потому что не понимала тогда ничего. Все эти твои Сплины, Наутилус, Аквариум... Я не знала принципа, по которому ты выбирала музыку, а ты не выдавала секретов. «Я так хочу быть с тобой», под которую мы целовались и «Не стоит прогибаться под изменчивый мир», под которую мы швырялись тарелками и готовились расстаться навсегда. Это когда я еще не знала, что ты скоро уйдешь.
Мне остается только твой дневник за одиннадцатый класс и школьные тетрадки с сочинениями. «Тема любви в романе «Война и мир», «Тема любви в рассказах Куприна и Бунина», «Тема любви в поэзии Ахматовой»... везде и всегда главной у тебя была тема любви. Наша тема. Я перечитываю странички, исписанные мелкими круглыми буквами, и понимаю, что тебе было плевать и на Толстого, и на Ахматову, и на всех остальных – ты вставляла в начале две цитаты из нужной книжки, а дальше рассказывала всем нашу историю. Каждый раз, в каждом сочинении, и каждый раз разную. Я удивляюсь, как за это ты получала пятерки... Наверно, просто учителям было плевать на девчонку с косичками за последней партой, а может, они не хотели портить девчонке с косичками аттестат. Я любила твои сочинения на тему любви. Любила пятерки, выведенные в конце каждого красной ручкой, чуть небрежным учительским почерком. Читала в них: «Так правильно». Это когда тебя еще можно было вернуть обратно.
Мне остается твоя коллекция фанатских шарфов, которую ты собственноручно развешивала по ковру на стене. Сколько ты болела этим? Года два? Меньше, чем музыкой, точно. Зато эта болезнь была самой сильной. Я помню, раз в две недели ты уезжала на все выходные то в Москву, то в Питер, только для того, чтобы два часа посидеть на стадионе. А когда ты возвращалась, на шее у тебя висела очередная новая «роза»... они все до одной были сине-голубыми, только с разными надписями, и я искренне не понимала, зачем нужен шестой шарф с надписью «Зенит» и восьмой с надписью «Зенит - чемпион». Ты не сопротивлялась, объясняла, заставляла смотреть футбол с тобой, пару раз вытаскивала с собой в Москву... а потом бросила маяться дурью, потому что я, помнится, усвоила только одно – тебе шли голубые шарфы. Потому что у тебя были голубые глаза. И голубые вены, просвечивающие наружу там, где была тонкая кожа. Поэтому специально для меня ты одевала их просто так. Только «роза» и широкая, до ушей, счастливая улыбка. Это когда ты еще не собиралась уходить.
Мне остается смотреть, как это все горит. Сгорает дотла, сложенное в большие коробки и выброшенное на дачу. Это ведь нужно было только тебе, так? А тебя больше нет. Нет, и больше не будет. Ни-ког-да. Ты ушла. Год назад. Ты уходила долго, будто думая, остаться или все-таки сделать нам всем ручкой. Неделю, наверно, разве нет? Ты тогда уехала в Москву, как обычно, на все выходные, чтобы просидеть на стадионе два часа и в очередной раз сорвать голос. Уехала и не вернулась. Говорили потом, им все равно было, чужих они бьют или нет. Говорили потом, что две жертвы – еще мало для такой грандиозной драки. Говорили потом, что приносят свои соболезнования... Ты еще умирала в больнице, а они уже хоронили тебя заживо и приносили соболезнования. А потом ты ушла. Ушла и больше не вернулась, хотя я ждала тебя год. Наверно, там лучше. А может, нет смысла возвращаться сюда, раз тебя уже не ждет никто, кроме меня. Я смотрю, как горят твоя и моя жизни, пахнущие пылью и спиртом. Иначе не горели бы. Я смотрю на них и пью за тебя. Сейчас. Это когда тебе уже некуда возвращаться.
Глухая балерина, танцующая свою партию под «Машину времени». Хриплый голос в уставшем магнитофоне, помехи на старой кассете. Тридцать один, тридцать два... Балетная партия, оборванная шорохом в конце магнитофонной пленки. Сломанная балерина в сломанной музыкальной шкатулке.
Автор: Цып
Фандом: ориджинал
Персонажи/пейринг: без имен и подписей
Рейтинг: PG-15
Дисклаймер: права на текст принадлежат автору.
click hereМузыкальная шкатулка. Музыкальная шкатулка со сломанным динамиком. Немой музыкант и глухая балерина, крутящая без устали уже восемнадцатое фуэте под «Машину времени». «Машину времени»?.. Ну да. «Машину времени»... Это твоя кассета, ты забыла ее, уходя. А мне остается...
Мне остается только твоя улыбка на фотографиях. Ты всегда улыбалась, стоило мне вытащить мою старенькую мыльницу. Помнишь, сколько пленок мы тогда изводили за одну неделю каникул? Вон они все, в коробке на антресолях. Ты же сама их туда складывала. Сворачивала, с трогательным старанием засовывала в коробочки, наклеивала разноцветные стикеры... Лично я помню только «Аринка на футболе» - две штуки, «Мы в Питере» - шесть штук, и «Всякая чушь» - одна штука. Это когда ты купила лишнюю пленку и мы всю ночь изводили ее на кошку, телевизор и детский сад, который было видно из окна. А потом уже был мой день рождения и цифровик, который мне подарили родители... Твоими фотографиями у меня забито несколько папок на компьютере. Что-то ты помнишь – сама разбирала, помнишь, всю ночь на Новый год? А еще там, как в коробке с пленками, есть «Мы в Питере» и «Всякая чушь» - это я уже без тебя перегоняла фотографии в цифру. Это когда ты уже ушла и обещала не возвращаться.
Мне остается твоя музыка, которой забито три полки в шкафу. О, музыка ведь была твоей больной темой, всегда... сначала кассеты, а потом компакты, которые ты доставала везде, где только можно их было достать в нашем маленьком городе. Тебя знали все, кто занимался дисками, и ты сама знала всех. Я помню, как мы скандалили с тобой из-за этих стопок дисков и кассет, потому что мне всегда казалось, что они просто пылятся у тебя, а тебе не терпелось доказать, что я ошибаюсь. Ты одну за другой меняла кассеты в стареньком магнитофоне, только для того, чтобы я успокоилась, а я грозилась сжечь это все к чертям, потому что не понимала тогда ничего. Все эти твои Сплины, Наутилус, Аквариум... Я не знала принципа, по которому ты выбирала музыку, а ты не выдавала секретов. «Я так хочу быть с тобой», под которую мы целовались и «Не стоит прогибаться под изменчивый мир», под которую мы швырялись тарелками и готовились расстаться навсегда. Это когда я еще не знала, что ты скоро уйдешь.
Мне остается только твой дневник за одиннадцатый класс и школьные тетрадки с сочинениями. «Тема любви в романе «Война и мир», «Тема любви в рассказах Куприна и Бунина», «Тема любви в поэзии Ахматовой»... везде и всегда главной у тебя была тема любви. Наша тема. Я перечитываю странички, исписанные мелкими круглыми буквами, и понимаю, что тебе было плевать и на Толстого, и на Ахматову, и на всех остальных – ты вставляла в начале две цитаты из нужной книжки, а дальше рассказывала всем нашу историю. Каждый раз, в каждом сочинении, и каждый раз разную. Я удивляюсь, как за это ты получала пятерки... Наверно, просто учителям было плевать на девчонку с косичками за последней партой, а может, они не хотели портить девчонке с косичками аттестат. Я любила твои сочинения на тему любви. Любила пятерки, выведенные в конце каждого красной ручкой, чуть небрежным учительским почерком. Читала в них: «Так правильно». Это когда тебя еще можно было вернуть обратно.
Мне остается твоя коллекция фанатских шарфов, которую ты собственноручно развешивала по ковру на стене. Сколько ты болела этим? Года два? Меньше, чем музыкой, точно. Зато эта болезнь была самой сильной. Я помню, раз в две недели ты уезжала на все выходные то в Москву, то в Питер, только для того, чтобы два часа посидеть на стадионе. А когда ты возвращалась, на шее у тебя висела очередная новая «роза»... они все до одной были сине-голубыми, только с разными надписями, и я искренне не понимала, зачем нужен шестой шарф с надписью «Зенит» и восьмой с надписью «Зенит - чемпион». Ты не сопротивлялась, объясняла, заставляла смотреть футбол с тобой, пару раз вытаскивала с собой в Москву... а потом бросила маяться дурью, потому что я, помнится, усвоила только одно – тебе шли голубые шарфы. Потому что у тебя были голубые глаза. И голубые вены, просвечивающие наружу там, где была тонкая кожа. Поэтому специально для меня ты одевала их просто так. Только «роза» и широкая, до ушей, счастливая улыбка. Это когда ты еще не собиралась уходить.
Мне остается смотреть, как это все горит. Сгорает дотла, сложенное в большие коробки и выброшенное на дачу. Это ведь нужно было только тебе, так? А тебя больше нет. Нет, и больше не будет. Ни-ког-да. Ты ушла. Год назад. Ты уходила долго, будто думая, остаться или все-таки сделать нам всем ручкой. Неделю, наверно, разве нет? Ты тогда уехала в Москву, как обычно, на все выходные, чтобы просидеть на стадионе два часа и в очередной раз сорвать голос. Уехала и не вернулась. Говорили потом, им все равно было, чужих они бьют или нет. Говорили потом, что две жертвы – еще мало для такой грандиозной драки. Говорили потом, что приносят свои соболезнования... Ты еще умирала в больнице, а они уже хоронили тебя заживо и приносили соболезнования. А потом ты ушла. Ушла и больше не вернулась, хотя я ждала тебя год. Наверно, там лучше. А может, нет смысла возвращаться сюда, раз тебя уже не ждет никто, кроме меня. Я смотрю, как горят твоя и моя жизни, пахнущие пылью и спиртом. Иначе не горели бы. Я смотрю на них и пью за тебя. Сейчас. Это когда тебе уже некуда возвращаться.
Глухая балерина, танцующая свою партию под «Машину времени». Хриплый голос в уставшем магнитофоне, помехи на старой кассете. Тридцать один, тридцать два... Балетная партия, оборванная шорохом в конце магнитофонной пленки. Сломанная балерина в сломанной музыкальной шкатулке.
@темы: ориджинал
единственное, что лично меня сквикает, смерть в тексте. это настолько... банально, что ли. именно для текстов о трагичных женских отношениях. бытовое расставание было бы жизненно банальнее, а потому красивее и естественнее.
но в остальном - текст хорош и приятен. спасибо
спасибо за отзыв.
Написано хорошо. Глаз зацепился на этом кусочке:
усвоила только одно – тебе шли голубые шарфы. Потому что у тебя были голубые глаза. И голубые вены, просвечивающие наружу там, где была тонкая кожа. Поэтому специально для меня ты одевала их просто так.
Возможно, это только мне кажется, но, может быть, в последнем предложении лучше написать не "их", а "шарфы", потому что только что упоминались вены и вдруг "ты одевала их"? Или я придираюсь?))
Так удивительно читать про сочинения, написанные в 11ом классе) Со скольки лет девушки жили вместе? У меня сложилось впечатление, что у них достаточно устоявшийся быт - у каждой свои вещи на своих определенных местах, некоторые из которых уже успели надоесть настолько, что захотелось их выкинуть.
И правдоподобно ли упоминание о сжигании вещей, когда после трагедии прошел всего год? Ради чего их сжигать? Особой причины вроде бы не указано, и я восприняла это, как если бы девушка отпустила свою любимую. Так скоро?
Я хочу сказать, что текст мне понравился; по-крайней мере, он написан грамотным языком и читать интересно. Но после прочтения остаются вопросы, которые я и написала выше.
если они жили вместе даже и год - быт уже можно назвать устоявшимся. лично мне виделось, что они вместе... года три, вряд ли больше.
а сжигание вещей - своеобразный обряд прощания. ровно год - во многих поверьях это срок, через который душа окончательно покидает землю.
спасибо, что не просто прочитали, а еще и спросили, когда что-то осталось непонятным. для меня это знак, что вы читали с интересом и пытаетесь для себя прояснить ситуацию. это льстит, то, что получилось зацепить чем-то.
спасибо. рада, что понравилось.
Спасибо за ответы. Мне часто интересна позиция автора, как он видит своих героев, что хотел сказать тем или этим. Вы знаете, это же просто чудесная возможность, когда у автора самого можно спросить то, что интересно. Когда ты читаешь произведения прошлых веков, порой остается некоторое сожаление, что невозможно задать вопросы тому человеку, кто это написал. Просто потому, что он уже умер.
К тому же, я знаю, как важен feedback.
я редко пишу ориджи, чаще слэш и он фандомный, а его писать чуть легче, чем что-то свое, прочувствованное до последней буквы. тем более, что видение героев у меня обычно настолько странное и не с того угла, что становится страшно))
остается некоторое сожаление, что невозможно задать вопросы тому человеку, кто это написал. Просто потому, что он уже умер.
И мы сидим и пишем сочинения на тему, что же все-таки хотел сказать автор, да-да. А самим доходить порой сложно.
Ориджиналы писать сложнее от того, что ты сам придумываешь целый новый мир, с которым тебе предстоит познакомить читателя. И попытаться представить этот мир так, как он выстроен у тебя в голове - это безумно сложно. То ли дело писать о героях определенного мира, которые уже знакомы читателю! Здесь читающие уже сами могут сделать выводы, основываясь на характерах героев, предположить, что да, такое возможно, или наоборот - чепуха.
Вот чем короткие ориджиналы так коварны - ты пытаешься впихнуть целый мир в несколько абзацев. Кому-то удается сделать это так, что читатель просто проглатывает текст и ему больше нечего желать. Но чаще читатели требуют продолжения, им интересно развитие сюжета, новые грани характеров, раскрытие неизведанных до этого фактов.
О, ненавижу писать сочинения по школьной литературе. Именно потому, что приходится додумывать за автора, что же он хочет сказать своим произведением, почему свел вместе главных героев, а потом одного убил, а второй сам скончался от тоски.))) Можно выстроить тысячи предположений, и это даже, пожалуй, интересно, но у учителей всегда свое мнение, и, если твое сочинение не совпадает с умозаключениями учителя, - готовься к плохой оценке.
Но это именно, что касается литературы, которую проходят в школе. Те произведения, которые я читаю сейчас (или прочитанные год-два назад), вызывают намного больше желания дискутировать, допытываться истины...
а то, что я читаю сейчас - почему-то получается так, что я редко понимаю книги. скорее, просто прочувствую их, и тогда вопросов задавать не надо. а если не прочувствую - то тут и понимание не поможет, увы. так что желание дискутировать не требуется даже.
Это был единственный ваш ориджинал? Или есть еще? Я опасаюсь, не я ли вас разубедила писать ориджы))) Я не отрицаю, что их писать сложно, но я всегда за то, чтобы писать. Ориджиналы, по мотивам фандомов, мировой классики... Кстати, по какому фандому вы пишете слэш?)
Может быть, в данный момент времени - это как раз то, что вам нужно. Просто читать и наслаждаться самим процессом, а не размышлениями после.
Насколько я смогла заметить, вкус к разной литературе меняется время от времени в течение нашей жизни.
и вы тут не виноваты, просто в какой-то момент вот так вот отрубило и все. я сейчас уже почти год пытаюсь работать над большим ориджиналом, кое-что получается, но до совершенства еще очень далеко. а слэш... спортивный RPS. мне нравится тем, что фандом очень большой и можно найти что-то настолько свое, что читается в итоге действительно как ориджинал.
причем книги я читаю редко. руки просто не доходят. беру то, что ближе лежит, либо перечитываю уже читанное. мне очень стыдно в этом плане всегда, что читаю мало. просто если я берусь за что-то стоящее, оно либо полностью переворачивает мне картину мира, и после этого очень тяжело заканчивать свои старые работы, либо вообще вгоняет в депрессию и заставляет мучаться новыми сюжетами, которые никогда не напишутся.
Никогда не слышала про спортивный RPS, но догадываюсь, что это)
С большим ориджиналом желаю удачи и советую не бросать, потому что часто бывает так, что произведение пишется всю жизнь, полностью меняясь по мере взросления автора, и в конце концов получается отличная вещь.
Мне в этом плане, должно быть, легче, потому что я лишь иногда балуюсь графоманством и, хотя прочитанные книги все-таки влияют на меня, это происходит не совсем в том смысле, как с теми, кто живет писательством.
спасибо вам))
и даже как-то сказать больше нечего вот...
просто спасибо))
Вам тоже спасибо - за приятную беседу.